Раб и меч - Сэм Альфсен
– Мы говорим с богом! Мы несём слово божье простым людям! – запальчиво выкрикнул священник, но снова заткнул рот. И дыхание, и речь подводили его.
– Да какое дело простому человеку до вашего бога? Они жрать хотят, а не сутками молиться на коленях. Поэтому вы вечно голодаете. Земледельцы, вместо того чтобы зерно сеять и пахать землю, крючатся в этих обителях. И что им бог за это? Дал хотя бы кусок хлеба? Уберёг от болезни или смерти? Почему твоему брату не помог ваш бог?
– Замолчи!!!
Вьен прыснул от смеха, но замолчал. За год заключения он многое узнал о дарвельцах. В том числе то, что они без ума от своего бога. Даже умирая от голода, они несут последнюю монету в церковь. Молятся, веря в то, что после смерти их что-то ждёт.
Но после смерти нет ничего. Вьен прекрасно об этом знал. Смерть – это конечный пункт каждого живого существа. Также арцент прекрасно понимал, что прибыл именно в эту точку.
Так к чему эти разговоры? Почему бы не вздёрнуть Вьена прямо здесь и сейчас, а не заставлять разговаривать с этим мямлей?
Священнику стало так плохо, что он ушёл, чтобы ополоснуть лицо холодной водой и помолиться о мёртвом брате. Вьен, до крови кусая свою щёку изнутри, развалился на лавочке. Если это вообще можно было сделать, будучи так туго связанным…
Когда священник наконец закончил свою молитву и вернулся, уже смеркалось. Вьен валялся на лавке, но, заслышав шаги, тут же выкрикнул:
– Святоша! Дай воды и что-нибудь куснуть! Я почти уверен, что тебя не погладят по головке, если на виселицу отправят мой труп.
– Меня зовут отец Робэр. Называйте меня так.
– Какое нелепое имя.
– Не говорите такое человеку, который собрался вас поить. Вдруг там будет что-то помимо воды? – Робэр присел рядом и с улыбкой поднёс к губам Вьена чашу с водой.
– Яд? Я же и так смертник, – заметил Вьен и, склонив голову, припал губами к чаше. Уже несколько дней его мучила безумная жажда, поэтому он глотал жадно, ловил капли воды языком, не позволяя им скатиться по щетине.
– А если моча? – улыбнувшись шире, предположил Робэр.
Глаза Вьена округлились, и он тут же выплюнул всю воду в лицо священнику.
– Мерзкий знатный hve! Не будь я связан, ты был бы уже падалью!
– Я пошутил… – нервно рассмеялся Робэр и вытер лицо длинным рукавом, а затем помог Вьену сесть. Упасть, будучи связанным, легко, а вот подняться – уже задачка непосильная.
Однако от второй чаши воды Вьен наотрез отказался. Тогда Робэр подал ломоть хлеба и начал кормить арцента с рук. Выбора не было, пускай это и кольнуло гордость Вьена. Однако на протяжении всей трапезы его глаза следили за каждым движением Робэра. Два чёрных глаза шипами впились в священника, царапая его душу изнутри.
Вьен ещё слизывал крошки со своих губ, когда Робэр, склонив голову и смяв ткань своего «платья», неловко спросил:
– Вы могли бы… рассказать, как умер мой брат. Если вы это сделаете, то я развяжу вас. Вы выглядите гордым человеком. Наверняка вам неприятно принимать помощь в таких простых вещах, как еда или поход в туалет.
Вьен удивлённо вскинул бровь.
– Я же убью вас, – без зазрения совести выдал он.
– Всё в руках бога, – сложив руки у груди, тут же проговорил Робэр и закрыл глаза. – Но… вы не похожи на человека, который будет убивать без причины. А моя смерть вам ничего не даст. Да и я один из немногих, кто способен поговорить с вами перед смертью. Для наёмника вроде вас я лёгкая добыча. Лишь кинжал испачкаете и чистить дольше будете, чем меня закалывать.
Лицо Вьена, кажется, позеленело. Когда этот дохляк успел так хорошо изучить его характер?
– А если я сделаю что-то, что идёт в разрез с вашей верой, но будет мне выгодно? – усмехнулся Вьен. Его глаза опасно блеснули.
– Прекратите! Почему вы меня запугиваете? Неужели ваши руки и ноги не затекли? Не хотите – как хотите!
– Потому что сегодня один разумный разбойник вас пощадит, а завтра другой неразумный – убьёт.
Робэр вдруг застыл. Его сложенные ладони прикрывали подбородок и губы. Стоя вполоборота, он скосил на Вьена взгляд и вдруг начал молиться.
Вьен простонал и вновь упал на лавочку. Он не мог выносить это бессмысленное бормотание.
Пока Вьен лежал, закрыв глаза, он вдруг почувствовал, что кто-то шуршит рядом. Опустив взгляд, он увидел, как Робэр, неловко орудуя маленьким столовым ножиком, режет верёвки.
– Вы сумасшедший, – прокомментировал Вьен.
– Садитесь и исповедуйтесь. Конечно, завтра вы умрёте, но, поведав мне о своей жизни, вы уйдёте с лёгким сердцем. А если вы ничего мне не сделаете, то я ещё и помолюсь о вас.
Сидя на корточках возле Вьена, Робэр вдруг вскинул голову и нежно, наивно улыбнулся. Голубые глаза молодого священника горели верой и надеждой. Вьену тут же захотелось их выколоть, но, поразмыслив, он передумал. Будет лучше напасть, когда Робэр потеряет бдительность, будет совершенно уверен в своей безопасности.
Они сидели рядом. Переместившись ближе к алтарю, убийца и священник разглядывали закатные цветные блики, скачущие по мозаикам на стенах и каменному полу.
– Твой брат был рабом в Драконьем дворце. С ним обращались хорошо, кормили, поили, одевали. В Скидане очень мало рабов, а относятся к ним как к обычным слугам. Даже для дарвельца не было исключения. Он даже получал золото за свою работу.
– Это… хорошо, – Робэр вновь сложил руки, молясь про себя.
– Однако преданность своей стране его погубила. Он мечтал вернуться в Дарвель, но так и не смог смириться со своим положением. Поэтому, когда очередной аристократ обманул его и не помог вернуться на родину, он обратился ко мне.
– Вы… тоже принимали участие в заговоре против Скидана?
Вьен пожал плечами и кивнул, а затем продолжил:
– Из-за него мой названый брат оказался в беде. Мой брат воспользовался своими способностями, чтобы выжить, а твой погиб. Насколько я знаю, в вашей вере это не самая позорная смерть.
– Его смерть… спасла чьи-то жизни? – уточнил Робэр. – Я плохо понимаю то, как работает ваша дэ. Для меня рассказы о ней звучат как заморские сказки…
– Да. Он спас две жизни.
Робэр зажмурился и часто закивал:
– Теперь можете исповедоваться. Если вспомните что-то ещё о Миеле… то добавьте это в свой рассказ.
Вьен спросил:
– О чём говорить, святоша?
– Обо всём, что вас тяготит.
– Моя жизнь не была лёгкой, – невпопад ответил Вьен.
