Разрушитель судеб - Виктория Авеярд
Корэйн сомневалась, что в этом чудовищном одеянии можно сражаться. К тому же они оба держали в руках копья с острыми блестящими наконечниками.
Когда Вальнир спешился и подошел к лестнице, стражники даже не сдвинулись. Правитель Сиранделя беспрепятственно поднялся по ступеням. Его маленький отряд следовал прямо за ним.
Дубовые двери распахнулись внутрь, но перед взором Корэйн предстала одна лишь темнота. Как бы ей ни хотелось нерешительно замереть на пороге, она понимала, что не может себе этого позволить.
«Это родное поселение Дома, – напомнила Корэйн самой себе, пытаясь унять растущий страх. – Дом доверял этим Древним. Он любил их. Это его народ».
У нее во рту появился кислый привкус.
«Но они бросили Дома, оставили его сражаться и умирать в одиночестве».
Корэйн почувствовала, как ее затянутую в кожаные доспехи грудь наполняет злость, а Веретенный клинок за ее спиной как будто наливается тяжестью. Она нахмурилась и поправила перекинутые через плечо ножны. Пусть клинок Таристана был ей ненавистен, сейчас она черпала в нем утешение.
«Он – доказательство того, что мы сделали. Того, что нам еще предстоит сделать».
В замке стоял такой же холод, как и на улице: его сводчатые потолки и арочные залы были полностью лишены тепла. Нигде не виднелось очагов, в которых бы весело полыхал огонь, из-за углов не выглядывали любопытные придворные, а по коридорам не сновали слуги. Если внутри дворца и находились стражники, то Корэйн их не видела. Хоть и подозревала, что они ее хорошо видят.
Во внутреннем убранстве замка преобладали цвета, присущие всей Айоне: серый, белый и зеленый. Но вместо облаков, снега и мха здесь были гранит, мрамор и зеленый вельвет, расшитый серебряными нитями. Когда они проходили мимо пиршественного зала, погруженного в полумрак, Корэйн разглядела несколько длинных столов – достаточно больших, чтобы рассадить не меньше двух сотен гостей. Корэйн готова была поспорить, что гобелены украшали самые настоящие драгоценные камни. Одна из стен полностью состояла из арочных окон, сверкавших идеальной чистотой. Они выходили во внутренний двор, где в центре виднелись заросли засохших розовых кустов. Их стебли переплетались и карабкались по стенам, цепляясь за них шипами подобно пальцам.
Хотя все это выглядело удивительно, Корэйн чувствовала себя неуютно. Замок слишком сильно напоминал ей о Домакриане и, что еще хуже, о Кортаэле – отце, которого она уже никогда не узнает.
«Когда-то это был и его дом тоже», – подумала Корэйн, с трудом сглотнув вставший в горле ком. Помимо воли, она представила его – мужчину, подростка, мальчишку – смертного среди Древних, у которого было одновременно все и ничего.
Корэйн яростно заморгала, пытаясь сдержать предательские слезы, а затем вслед за Вальниром прошла через двери с затейливой резьбой. На дереве были искусно высечены изображения животных: оленей, медведей, лис и многих других. Они символизировали все поселения Древних, которые до сих пор проживали в Варде.
Округлив глаза, Корэйн рассматривала резьбу. Ее душа тянулась к каждому символу, к каждому поселению Древних. Акула, пантера, конь, ястреб, баран, тигр, волк. Безумная надежда зажглась в ее сердце с такой силой, что едва не разорвала его на части.
Двери в тронный зал Айоны распахнулись, и у Корэйн перехватило дыхание.
Перед ней предстала комната из зеленого мрамора. По всей длине зала тянулись белые колонны, а между ними возвышались статуи из светлого известняка. Корэйн не знала, кому они были посвящены: богам или правителям.
«Это боги, – внезапно поняла она, бросив взгляд на трон в дальнем конце зала. – Потому что в Айоне только одна правительница».
Изибель из Айоны взирала на пришедших с высоты своего трона. На ее коленях лежала ветвь из ясеня, ярко-зеленые листья которой выделялись среди приглушенных цветов одеяния.
На ней было платье из мягкого серого шелка, украшенного узором то ли из звезд, то ли из снежинок, вышитых драгоценными камнями. Солнечные лучи пробивались сквозь облака и заглядывали в одно из высоких окон зала, наполняя комнату трепещущим светом. Он отражался в самоцветах на платье и в волосах Изибель, заставляя их мерцать и переливаться. Но, несмотря на промозглый холод, царивший в зале, на правительнице не было ни мантии, ни мехов.
Корэйн вдруг подумала об Эриде, вечно облаченной в великолепный бархат и изумруды. Ее золотистые волосы были уложены в замысловатую, похожую на корону прическу, а на губах играла пленительная улыбка, даже когда она лгала. Эрида была столь же красива, сколь и коварна. Напоминала пламенеющую свечу, источавшую обманчивое тепло. Ее сапфировые глаза обещали тебе все дары этого мира.
Изибель была полной ее противоположностью. Древняя, отрешенная от всего мира. Холодная, словно зима.
Ее глаза не обещали ничего.
Глядя на правительницу Айоны, Корэйн задумалась об их с Домакрианом сходстве. У них были одни и те же точеные черты лица. К тому же Изибель не уступала Дому ростом – это было очевидно даже сейчас, когда она сидела на троне. Но между ними существовало одно разительное отличие: в то время как в зеленых глазах Дома плясали веселые огоньки, серые, почти прозрачные глаза Изибель смотрели на мир безучастно и как будто издалека.
Точно такой же взгляд был и у Вальнира.
«Она рождена в Глориане и несет в себе свет иных звезд», – подумала Корэйн, вспомнив старое изречение. Она и сама чувствовала в своей крови похожее сияние – частичку другого, давно позабытого мира. Таким же светом блестела и сталь Веретенного клинка, выкованного в самом сердце Веретена. Именно такой свет исходил сейчас от Изибель – настолько древней, что смертному разуму было невозможно это постичь.
Правительница Айоны была не одна. По разные стороны от ее трона стояли два бледнолицых советника: у одного из них были длинные седые косы, у другого – короткие бронзовые волосы, слегка подернутые серебром, но они оба смотрели на вошедших оценивающим взглядом.
Корэйн чувствовала себя грязной и растрепанной. Помойной крысой перед прекрасным лебедем. Она пожалела, что у них не было времени привести себя в порядок, прежде чем встречаться с правительницей города бессмертных. Замерев за спиной Вальнира, Корэйн инстинктивно согнула спину в поклоне.
Краем глаза она заметила, что Чарли, Гарион и Древние Сиранделя сделали то же самое. И только Вальнир продолжал стоять в полный рост, едва заметно опустив подбородок.
Изибель, восседавшая на троне, последовала его примеру и слегка склонила голову.
– Вальнир.
Ее голос звучал тонко и глубоко одновременно. В нем раздавались отзвуки немыслимой силы. Услышав его, Корэйн вздрогнула.
– Изибель, – отозвался Вальнир, немного смягчившись, и прижал ладонь к грудь – туда, где билось сердце. В другой руке
