Разрушитель судеб - Виктория Авеярд
– Дом говорил, это самое большое поселение Древних в Варде, – пробормотала Корэйн, кивком указав на скрытую за деревьями скалу. – Там мы наверняка будем в безопасности.
– Я думал так же о Сиранделе, – отозвался Чарли. – А в итоге получил одну спокойную ночь.
– Это я виновата, – извиняющимся тоном сказала Корэйн. – Да и во всем остальном тоже, наверное.
Чарли цокнул языком и широко ей улыбнулся.
– Неужели ты правда думаешь, что мир вращается вокруг тебя?
Их смех эхом отразился от деревьев, нарушив глухую тишину заснеженного леса. Укрытая ветвями птица чирикнула в ответ и, замахав крыльями, взмыла в воздух.
Гарион с напряженным от беспокойства лицом мгновенно повернулся на звук. Его вид лишь сильнее рассмешил Чарли.
– Пусть здесь и живут Древние, город есть город, – резким тоном сказал Гарион, и в памяти Корэйн снова возник образ Сорасы с ее отточенным до совершенства скептицизмом. – Среди них может оказаться шпион. И убийцы тоже.
Прежде чем Корэйн успела открыть рот, Чарли выставил вперед указательный палец и ткнул в грудь Гариона.
– Одного я уже нашел, – смеясь, сказал жрец.
Гарион отвернулся, чтобы скрыть предательскую ухмылку, и принялся всматриваться в лесную чащу.
– Сочувствую убийце, который рискнет пробраться в Айону, – сказала Корэйн, чувствуя, как в груди немного теплеет.
Где-то высоко, над верхушками деревьев, из-за туч выглянуло бледное солнце. Несколько лучей пробились сквозь переплетение ветвей. Корэйн запрокинула голову, наслаждаясь мгновением тишины и солнечного света.
* * *
Ворота Айоны распахнулись, словно приветственные объятия. Или оскаленная пасть.
На фоне плывущих по небу облаков и падающих на Айону лучей солнца выделялись силуэты лучников, стоящих на крепостной стене. Промозглый ветер с ревом носился по городу, разгоняя дымку тумана, которая окутывала серые стены и круглые башни.
Корэйн вздрогнула всем телом и натянула поводья, чтобы не отставать от остальных. Она внимательно рассматривала Айону, стараясь не пропустить ни одной детали. Городские здания из гранитных плит и песчаника имели коричневато-серый оттенок, приобретенный за долгие столетия, полные ветров и дождей. Если Сирандель был неотъемлемой частью леса, то Айона – порождением скалы. Стены и башни напоминали зазубренные утесы. Крыши и бойницы крепости поросли мхом, выглядывающим из-под тающего снега.
На деревянных воротах с железными вставками были вырезаны изображения оленей с гордо поднятыми головами. Этот же символ виднелся на граните крепостных стен, а на серо-зеленых флагах, трепетавших под порывами резкого ветра, были вышиты оленьи рога. Одеяния воинов Айоны украшала та же эмблема. Сердце Корэйн сжалось от тоски, когда она вспомнила старую мантию Домакриана, по низу расшитую узором из серебристых оленей. Она сгорела в Джидаштерне – вместе со своим хозяином.
«От него осталась лишь память».
Новая волна печали захлестнула ее, когда она подняла взгляд на представший перед ней город с прямыми, мощенными камнем улицами, уходящими вверх по скалистому склону.
Корэйн видела Домакриана в каждом лице. Большинство жителей Айоны походили на него не только внешностью, но и манерами. Они были чопорными, мрачными и холодными – точно горы, что окружали их поселение. Больше напоминали статуй, чем живых существ. Они носили серую или зеленую одежду из тисненой кожи или украшенного вышивкой шелка.
Когда Корэйн и ее отряд проезжали мимо, Древние смотрели им вслед округлившимися светлыми глазами, молчаливо поджав губы и склонив головы набок. В голове Корэйн не укладывалась, что многие из них превосходили по возрасту собственный город. Плоть и кровь бессмертных были древнее всех этих камней.
К облегчению Корэйн, все взгляды были устремлены не только на нее одну. Визит правителя другого поселения Древних явно выходил за границы обыденности, особенно учитывая то, Вальнира сопровождало столь малое число воинов, а на его одежде виднелись следы недавней битвы.
Правитель Сиранделя смотрел прямо перед собой, слегка задрав подбородок; взгляд его желтых глаз был неподвижен и спокоен. Его роскошная мантия и броня загрязнились во время битвы с драконом и дальнейшей дороги, но он носил их с такой гордостью, словно это был королевский наряд. Древние Айоны глазели ему вслед, и на их белых лицах отражались странные эмоции.
Корэйн вспомнила, как Древние Сиранделя смотрели на своего правителя, когда он объявил, что вступает в войну. «Я откладываю ветвь, – сказал он тогда. – Я беру в руки лук».
На лицах Древних Айоны читался точно такой же шок. Иллюзия спокойствия разлеталась на осколки по мере того, как шепчущая толпа становилась все больше. Она следовала за отрядом Вальнира до самого замка, стоявшего в верхней точке города.
Тиарма.
Когда они приблизились к замку, сердце в груди Корэйн заколотилось, а все тело похолодело. Тиарма походила на горный пик, поросший мхом и засыпанный снегом. Корэйн насчитала дюжину башен разного размера – величественных, с изящными арочными окнами и мощных, с узкими бойницами. Последние явно предназначались для защиты замка во время осады.
Замок произвел на Корэйн странное впечатление. В глубине ее сознания зародилось смутное беспокойство – ощущение неправильности, которое возникает, когда смотришь на торчащую из гобелена нитку или не можешь вспомнить слово, которое крутится на языке. Тиарма казалась Корэйн смутно знакомой, хотя она понятия не имела почему.
Вальнир привел их к плоской и широкой каменной площадке, раскинувшейся перед дворцом. Отсюда открывался потрясающий вид на город и окружавшую его долину. Горные пики по-прежнему скрывались среди облаков. Оказавшись на обдуваемом всеми ветрами пространстве, Корэйн соскользнула с лошади прежде, чем шквальный ветер успел сбросить ее с седла.
Она была рада наконец-то встать на ровную поверхность. После многодневной переправы через горы ее ноги гудели от боли. Налетевший ветер растрепал косу Корэйн и раскидал ее черные волосы по плечам. Она попыталась подчинить их своей воле, на ходу переплетая пряди между собой.
Раздраженно фыркнув, Чарли подошел к ней и мягко убрал ее руки, чтобы самому заплести ее волосы в аккуратную косу.
– Спасибо, – сказала Корэйн так тихо, как только могла. «Хотя для Древних шепот мало чем отличается от крика».
По другую сторону площадки располагался вход во дворец. Плоские ступени вели к величественным дубовым дверям, отполированным до блеска. Как и на городских воротах, на каждой створке были изображены гарцующие олени с огромными ветвистыми рогами. Охранявшие вход два стражника и сами походили на оленей: они были облачены
