Кипрей - Ольга Дмитриевна Павлова
Провокация. Не вмешиваться, ждать.
Никаких пояснений – на них ни у кого в тот момент не было времени, да и после хранитель на связь не выходил.
– Он считает, что все это провокация, – неохотно ответил Эрид.
Собеседник задумчиво покусал обветренные губы, потер синяк на скуле.
– Знаешь, он прав, наверно.
Эрид смерил собеседника недоверчивым взглядом – неужто настал день, когда этот человек молча признает правоту хранителя Ордена?.. Вот только странное дело, стражника это не порадовало, напротив даже. Кольнуло непонятное разочарование.
– И кто же провокатор, опять Эльвинар? – бесцветным голосом спросил он. – И кого пытались спровоцировать?
Жаворонок заглянул ему в лицо – взгляд у мальчишки был острый, цепкий…
– Если бы! – вздохнул он. – Ну что он может, твой Эльвинар?.. Нанять урода, который будет толкать пламенные речи в задрипанном трактире, а потом подвести под петлю тех, кто развесит уши?.. Допустим. Но это ж его потолок!
– И зачем ему это? – не удержался Эрид. – Интересы Ирея?
– Чего? Да плевал он и на Ирей, и на Эверран! Его собственные интересы волнуют… Ну смотри, весь город теперь орет «долой Анхейра Гарту», так? А под это дело Эйлен Альвир портретом светит, вон вчера как горожан защищала, не побоялась под стрелы влезть!..
Эрид оторопело уставился на собеседника, грохнул кружку о стол, так и не донеся до рта.
– Хочешь сказать?.. – начал он, но Рик перебил.
– А ты думал! В сговоре они, ничем принцесса не рисковала: знала, что Эльвинар не выстрелит. Наш ирейский друг надеется сначала запихнуть ее на трон, а потом на ней жениться. Так что, глядишь, тебе этого хмыря еще величеством звать придется и в пояс ему кланяться. Правда, им толком развернуться на площади регент не дал.
Проклятье! Горели бы в пекле все эти интриги!.. Для уродов вроде Эльвинара все это игра на подобии карт или шахмат, вот только люди умирали настоящие! А Жаворонок продолжал…
– А на площади люди сами поднялись, никто толпу специально не распалял.
Эрид почувствовал, что окончательно сбит с толку этими рассуждениями. Может, наконец начинал хмелеть?..
– Тогда почему ты сказал, что это была провокация? – как-то беспомощно спросил он.
Собеседник вздохнул, будто пытался растолковать что-то беспросветному идиоту. Уставился в глаза.
– Ну ты сам посуди… Все, что случилось в последнее время – одно к одному! Чем это вообще могло кончиться, кроме мятежа? – Мальчишка, видимо, понял, что Эрид все еще не ухватил нить его рассуждений, и торопливо продолжил, не дав себя перебить: – Да, в трактире все устроил Эльвинар, но дальше-то! Кто сделал так, что почти три десятка человек были приговорены к смерти? Эльвинар на это никак повлиять не мог… Это уже или тайная служба постаралась, – но у нее какой интерес? – или сам регент! Зачем, по-твоему?
– Зачем ему показательная казнь несогласных? Действительно, впервые же такое случается!.. – со злой иронией откликнулся стражник.
Жаворонок нетерпеливо отмахнулся.
– В том-то и дело! Он всегда давал понять: посмей хоть что-то замыслить против черно-серебряных, и болтаться тебе в петле. И люди не смели… Но из этих тридцати человек половина не то что не мыслили о мятеже, а даже рта раскрыть не успели! И что выходит? Посмеешь ты пойти против регента или нет, а в любую секунду можешь загреметь на виселицу просто за то, что оказался не в том месте. Вот у тебя перед глазами примеры в петле болтаются… И это уже не в Агальте, это здесь! Бедолаги из трактира все знакомые – соседи, друзья, родственники… Вот и выходит, что терять стало нечего! Нет, Эрид, беспорядки после смерти Нейда и так были вопросом времени, а казнь это дело ускорила.
Стражник помолчал, потом залпом допил настойку. Со стуком припечатал о стол глиняную кружку.
– Ты в чем меня пытаешься убедить? – напрямик спросил он. – Что регент Эверрана специально подтолкнул горожан к беспорядкам, а то и к полноценному восстанию?!
– Ну или так, или он кромешный дурень, неспособный предугадать последствия своих действий, – развел руками мальчишка.
Эта его уверенность в собственной проницательности изрядно стражника раздражала, но крыть пока было нечем.
– Ладно, допустим, так. И на кой демон ему это понадобилось?
Рик поерзал, удобнее устраиваясь на краю стола, и едва не своротил бутылку. Поймал в последний момент и торопливо поставил на место. Потом уставился на Эрида здоровенными своими глазищами.
– А я знаю? – неохотно буркнул он. – Я, по-твоему, с Ивьеном могу тягаться?.. Может, он решил таким образом Орден выследить! А может, хочет провести в столице такую вот зачистку, избавиться разом ото всех, кто способен дать ему какой-то отпор… Заставит их проявить себя, а потом всех – на тот свет. Вот только я пока не понимаю, как он собрался это делать. Еще чуть-чуть, и речь пойдет о тысячах! Стольких не перевешать…
Помолчали. Эрид пил, Жаворонок сидел, уткнувшись острым подбородком в переплетенные пальцы. Рукав камизы сполз, обнажая поджившее каторжное клеймо… Мальчишка, наверно, был прав, во всяком случае, так сразу разбить его доводы не получалось. Эрид вообще никогда не умел разбираться в подобных вещах, он – солдат и не стремился лезть в политику. Не его ума дело! Впрочем, сейчас судьба не спрашивала, к чему он стремится, и на что способен. Интриги, в которых он не умел и не желал разбираться, успели затронуть их всех.
– Ладно, зачем пришел? – наконец не выдержал Эрид.
– Ну как?.. Сейчас у вас в тюрьме, насколько я знаю, под две сотни человек. За ночь еще наберется… И когда регент возьмется за них, я вмешаюсь.
Он сказал это как-то совсем просто, словно речь шла о чем-то будничном, безопасном… Эрид почувствовал, как сжимаются кулаки.
– Неужто? – вскинулся он. – Знаешь, что провокация, и все же полезешь в это дело? Заступиться решил, совесть проснулась или что? А за ребят из трактира что же не заступался?! Или за тех, кого на площади из арбалетов положили?.. А там ведь восемнадцать человек – насмерть!
Это было правдой, восемнадцать убитых, а сколько народу вчера увечья получили, никто не считал даже… Правда, от стрел умерли только шестеро, видимо, целили гвардейцы все-таки поверх голов, пугали больше. А остальных кого задавили, кого камнем задело…
Снова перед глазами встала эверрская площадь. Скрип виселицы, женский плач, тоскливые усталые взгляды… Гомон толпы, перемешанный с
