Отблески солнца на остром клинке - Анастасия Орлова
«Даже Биарий, который врать не умел, и тот норовил хотя бы моргнуть…»
Отблески пламени плясали в его зрачках…
«…Как отблески солнца на остром клинке…»
— Из харратского плена, — наконец ответил Верд.
Тшера не спросила, как он туда попал, догадалась сама, сложив с тем, что уже про него знала. И оказалась права.
— Как освободился?
— Купил свободу… харратской кровью.
Он опустил взгляд в костёр, и Тшера поняла: тема неприятна.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать шесть
«Значит, Йамараном должен был стать год назад…»
— Из брастеона ушёл три года назад, — уточнил Верд, угадав мысли Тшеры по её сосредоточенному лицу.
«А сколько же провёл в плену?»
Но возвращаться к неприятной для Верда теме не решилась. Повисло неловкое молчание.
— Что, и даже не спросишь, сколько мне? — усмехнулась Тшера.
— Чтобы ты всё равно не ответила? — задал встречный вопрос Верд, вновь глядя ей в глаза.
Уголки его губ приподнялись в полуулыбке, как показалось Тшере — грустной.
«А ведь и правда бы не ответила, если бы прямо спросил…»
— Двадцать четыре. Я дезертировала три года назад.
Произнести это вслух оказалось удивительно сложно, проще было бы донага раздеться посреди толпы. Но голос не дрогнул, даже не осип, звучал с безжалостной твёрдостью.
— И ты единственный, кому я об этом сказала.
И это стало Верду ответом о решении, которое она приняла.
18. Брызги
В Хаттасар, город из жёлтого камня, приземистый, но большой и за счёт обилия торговых рядов — шумный и многолюдный, они приехали к середине дня. Прежде чем искать обед, неспешно проехали по ближайшему рынку, прислушиваясь к разговорам. Народ обсуждал слухи о загадочных убийствах, произошедших за горным хребтом, которые, дойдя до Хаттасара, успели обрасти несусветными подробностями, как корабельное дно — ракушками. Но чаще говорили о смертях столь же загадочных, случившихся даже прежде Ийератских и в большем количестве в деревнях и даже городах Южного Харамсина.
«А здесь Сангир разгулялся пуще, чем на севере! Или здесь народ горячей да болтливей, а новости проворней да языками обточенней?»
Судачили, что это — кара Астервейгу и его Вассалам за убийство цероса по крови, а народу — за служение, пусть и подневольное, узурпатору. Шептали, страшно округлив глаза, что «то ли ещё бу-у-удет!» и «тех, кто под Астервейгом-иссан ходит, всех Неименуемый к себе приберёт и за пазуху свою вонючую поскладывает». Кто-то не боялся и в полный голос высказывать, что пора, дескать, кончать кормить Хисарет с его «чёрной швалью» и незаконным правителем.
«А ведь как раз время сбора налогов».
Несмотря на недружелюбный настрой в адрес власти, жители не шарахались от чёрной мантии Тшеры, выделяющейся среди светлых да цветных одёжек хисаретцев, как паук среди бабочек, и даже трактир, где не отказались обслужить Чёрного Вассала, нашёлся с первой попытки.
— Да им хоть сам Неименуемый, лишь бы на монеты не скупился, — пробормотала она, провожая взглядом хорошенькую подавальщицу, которая, принимая заказ, так и стелилась ласковыми речами да томными взглядами перед Вердом, — а тот будто и не заметил. — Но в миску мне наверняка плюнут, прежде чем на стол подать.
Столы в Хаттасарских харчевнях, за обилием народа, стояли вдвое тесней обычного, поэтому последнюю фразу Тшеры услышали за соседним.
— Хе, она себе враг, что ли, с Вассалом связываться? — крякнул над пивной чаркой одноглазый бородатый мужик, по виду — наёмник. — Ты, Кириа, никак первый день в чёрное обрядилась? А то бы знала, что здесь простой люд старается понезаметней для ваших быть и на глаза лишний раз не попадаться, а уж тем паче — под Йамараны ваши не лезть.
— Вот как? — развернулась к мужику Тшера, подперев висок кулаком.
Демонстративно окинула его взглядом.
«По выправке — явно из бревитов, и ещё не стар. Видно, списан по ранению, теперь наёмничает».
— Ты вот не стараешься.
— Хе! — сощурился тот и отпил большой глоток. — Да я ж не задираюсь — чего мне?
Тшера помолчала, примериваясь, с какой бы стороны зайти на нужный разговор.
— Я в чёрном уж не первый день, и в Ийерате заметила иное к себе отношение. Ходят слухи…
— Хе! — перебил её мужик. — Слухи везде ходят. А тут — так бегом бегают! Да только они, в отличие от твоих Йамаранов, башку пока никому не снесли. И что зря себе на голову с Вассальством ссориться, когда корень всех бед выше сидит — на церосовом престоле, — многозначительно посмотрел на неё собеседник. — А вы — что флюгеры за ветром: чья жопа туда уселась, ту и лижете. Так что в церосе дело, а не в ваших потрохах, пусть и до черноты прокопчённых. — Мужик встал, шумно опустил на стол пустую чарку.
— Не боишься второй глаз потерять за такие-то речи? — глянула на него снизу вверх Тшера. — А то и вместе с головой?
Тот насмешливо осклабился.
— А ты поймай сперва. Меня и ещё сотни сотен таких же. Всех не перевешаете! Надо говорить, надо — крови нашей уж немало пролито, пора вам правду услыхать, пока в башке всё от Астервейгова елея насмерть не слиплось. Кто ж вам её ещё скажет-то? А так, глядишь, и у Вассалов глаза разуются — вас же Астервейговы беззакония и забрызгают боле, чем его, пока вы ему в пасть смотрите и хвостами, как последние шавки, машете, — и пошёл, размашисто и нетвёрдо, к выходу.
— Совсем хмельной.
— Но он прав, — сказал Верд. — И наверняка не сам сказанное придумал.
Тшера вопросительно на него посмотрела.
— Сангир разжигает в народе бунт, — продолжил Верд. — И хочет поднять против Астервейга часть его Вассалов. Для того и вся эта история с кровавой карой простому народу за преступление Астервейга против цероса по крови. Потому и убийства столь изощрённые — чтобы не приняли за обычный разбой, а приписали высшим силам. Заметь — ровно перед сбором налога, не думаю, что это совпадение.
Тшера задумалась, поглаживая большим пальцем шрам на губе.
— Если налог не заплатят, Астервейгу придётся отослать часть Вассалов — тех, в которых он уверен, — карательным отрядом, и это ослабит его положение в столице, сделает уязвимым… — наконец сказала она.
— Лучший момент, чтобы оставшимся подняться против него. И у сангира среди них наверняка есть верные люди.
— Да, многие, слишком многие до сих пор не смирились с тем, что во главе Гриалии стоит узурпатор. Уверена, что и среди Вассалов — тоже. Но ведь Найрима не вернёшь — я сама видела его обезглавленным. Наследников он не оставил — даже жениться не успел. Где ж теперь
