Часть их боли - Д. Дж. Штольц
А оттуда продолжали доставать подельников, подводя их к виселице, с которой путь вел прямо на мясной рынок. Людей подле скрюченного Момо становилось все меньше, пока Юлиан глядел на все со спокойным интересом, одним своим видом как бы напоминая осужденному все прошлые сентенции. Разве Юлиан его не предупреждал?
– Кхм… Приговаривается… – продолжал надрывать свое горло городской чиновник, думая, что интерес важного вампира связан с его деятельностью, – приговаривается к смерти вор, убийца и насильник!
На глазах зевающей толпы Момо вышвырнули из повозки. С него сорвали грязное серое полотнище, явив худое, как у скелета, тело, изуродованное побоями и порезами. У осужденного на ногах не имелось нескольких пальцев, отчего при быстрой ходьбе он начинал прихрамывать. На это Юлиан смотрел с безразличием, подперев указательным пальцем висок.
Тем временем с трудом ковыляющего Момо подтолкнули к виселице. Городской чиновник не выдержал и снова прокашлялся. Петля скользнула по каштановым космам, вившимся проволокой, легла на шею смертника, приобняв. Момо продолжал потерянно разглядывать свои изуродованные ноги, дрожа. На миг, не в силах сдержать чувств, он поднял пустые глаза сначала на Юлиана, потом к небу и прикусил губу. Петлю затянули. Когда из-под ног осужденного собирались выбить опору, чтобы освободить место для следующего, Юлиан мрачно усмехнулся и подал знак.
Его раб Рамьяс уже кинулся к помосту.
– Стойте! – крикнул раб. – Перед вами почтенный Ралмантон, магистр ядов, сын достопочтенного консула, советника Его Величества, Иллы Раум Ралмантона! Он желает услышать историю этого осужденного!
Повешение приостановили. Сбежав с помоста, городской чиновник приблизился к завешенному красной парчой окошку паланкина. Там он горячо раскланялся.
– Что вы желаете услышать, почтенный?
– За что конкретно его вешают? – поинтересовался Юлиан, показав пальцем на осужденного, шею которого обхватила петля.
– Так это… – чиновник обернулся. – Это один из местной шайки, которую поймали во время грабежа складов оборотня… то есть почтенного Фурада… Этому повезло, что сразу сдался. Его сильно не мучили. Негодяй помогал содержать притон здесь, у Баришх-колодцев. Девок туда загоняли местных. Убийства совершали. Грабили лавки, выносили склады, убивая охрану. Это местная грязь, разъедающая наш славный город, от которой мы избавляемся. Да, почтенный, просто грязь, ничем не примечательная и не заслуживающая вашего внимания!
Выслушав представителя закона, Юлиан сошел с носилок, оставив ларец с ядами среди разноцветных подушек. Он прошел в своей черной мантии к помосту, где дрожал от холода и страха перед смертью Момо.
– До чего ты докатился, видишь? – спросил он.
– Да, – хрипло шепнул осужденный.
– Воровал?
– Воровал…
– Девок пользовал против их воли?
Момо промолчал.
– Убивал?
Момо не нашел что ответить. Лишь уронил взор в дощатый пол помоста. Взгляд его был уже не по-детски наивным, а измученным. Налетел промозглый ветер, всколыхнул его жесткие волосы, швырнул на них капли. Тут же, зашумев, полил сильный дождь. Юлиан со злой усмешкой на губах спустился с помоста, оставив нагого Момо мокнуть с завязанными за спиной руками. Вернувшись к паланкину, он обратился к городскому чиновнику, который продолжал так же услужливо кланяться:
– Ты прав, почтенный. Обыкновенная городская грязь, которую надобно смывать с городских улиц. Насколько мне известно, тех, кто совершил серьезные преступления, по закону принято продавать в качестве негожего раба на съедение. Но из-за нежелания чиновничьего люда возиться с оформлением и принимать на себя риски из-за побегов осужденных обычно сначала умерщвляют. И только потом отправляют на съедение – в свежем виде. Верно?
– Да, так и есть… – согласился чиновник. – Процедура живого скармливания сложна. Это ж попробуй продай преступника! Но какая разница, почтенный, если их мертвыми повезут на тот же мясной рынок, где их и так иссушат сначала вампиры, а потом выкупят оборотни. – Затем он спросил: – Вы что, желаете выкупить этого негодяя?
– Мне знакомо лицо этого беспринципного вора.
– Он у вас что-то посмел украсть?
– Да, доверие, – ответил Юлиан и взглянул на Момо, который их не слышал из-за расстояния и шума дождя.
– Доверие? – искренне удивился чиновник.
– Ты глух и тебе нужно повторять? Я же сказал, что желаю купить этого смертника согласно закону. Этого должно быть достаточно, чтобы не задавать глупых вопросов. Эй, Рамьяс, займись оформлением! Доставьте приобретение ко мне в особняк!
Юлиан уселся в паланкин. Водрузив на колени опасный ларец, он приказал отправляться в Золотой город, а сам, пока его несли, вернулся мыслями к прекрасной белой лилии. Ни живой ни мертвый Момо, когда с него сняли петлю, поглядел веномансеру вслед напряженно-неверящим взглядом. Он не слышал разговора, поэтому не понимал произошедшего. Неужели к нему снова вернулась удача?
* * *
Вечер опустился на Элегиар. Юлиан, облаченный в мастрийский халат из красного шелка, сидел в малой гостиной. Ему докладывали обо всех похождениях советника, за которым тщательно следили другие наемники.
– Значит, Илла Ралмантон пока занят исключительно государственными делами?
– Да, – отвечал Латхус. – Все дни проводит в переговорах с представителями соседних земель, приезжающими по его зову. Путем подкупов от змеиного Нор’Эгуса отделились еще три провинции. Усилиями советника город Гиратион также добровольно перешел под контроль Элейгии, открыв проход к самому Нор’Алтелу.
– С кем еще он тесно общается, помимо иноземных дипломатов? – сухо поинтересовался Юлиан.
– Больше с мастрийской знатью во главе Дзабанайи Мо’Радши.
– Вы присутствуете при каждой беседе?
– Да, и при беседах с дипломатами, и с местным чиновничеством, и на всех застольях. Он держит данное им слово, не касаясь ваших дел и жизни, – отозвался Латхус. – Единственное, мы не имеем доступ в Мраморную комнату, где проходят еженедельные сборы консулата. Нам приходится оставаться в ожидании у запертых дверей. Мы пока не в силах попасть туда иными способами, потому что всех присутствующих слишком рьяно проверяют.
– А что с остальными моими просьбами?
– С Дайриком Обараем пока не выйдет. У него много охраны. Попытки грозят мне раскрытием. А с остальным – пробуем, – этим Раум обрубила все дальнейшие вопросы.
В гостиную завели отмытого от грязи Момо, которого приодели, чтобы не оскорблять окружение уродливой наготой. Увидев Юлиана, он хотел было привычно поздороваться, по-простому, но тут до него дошло, что делать так не положено. Он испуганно поклонился и замер.
– Почтенный… – шепнул Момо в поклоне. – Спасибо вам…
– За что же ты меня благодаришь?
Мимик произнес пересохшим ртом:
– Вы спасли меня от виселицы.
– Да неужели? – ухмыльнулся Ралмантон.
Момо ничего не понимал.
– Я больше не собираюсь спасать твою никчемную жизнь, – холодно продолжил Юлиан. – Или ты считаешь, что мои слова, обращенные к тебе тогда, были пусты? Ты сам привык небрежно разбрасываться клятвами, нарушая их, а теперь ждешь того же от остальных?
