Роберт Фреза - Русский батальон
– Нет, вы ошибаетесь. Я скажу вам, почему я пошел на это. – Он достал вышитый носовой платок и вытер грязь с лица. – Я старый человек, Даниэл. Я помню, ради чего мы сражаемся. Я знаю, какую цену нам придется заплатить за победу или в случае поражения. В конце концов, это мой народ. А прочие? До тех пор, пока я им нужен, я не позволю им об этом забыть.
– Друг мой Хендрик, – задумчиво произнес Мигер, – при нашей профессии дожить до наших с вами лет – просто преступление.
В ночном Йоханнесбурге Ханна Брувер сидела в крошечной комнате в маленьком кресле и раскачивалась взад-вперед. Она ходила по городу и помогала, чем могла, пока убитые горем люди не прогнали ее прочь.
Санмартин тихо вошел в комнату и присел в другое кресло. Он позволил себе расслабиться и бессильно опустил голову на грудь. Во рту у него пересохло. За окном, с которого были сорваны клочья развешанных Кашей циновок, царила глухая ночь. Аванпосты занимали позиции. При свете луны был виден холм, перепаханный минометами четвертой роты.
Последние четыре часа Санмартин провел, разбираясь с делами, которые следовало решить после того, как умолкли автоматы. Где-то рядом горланили стрелки. Он был на грани полного изнеможения, но теперь уже было лучше дотянуть до утра, чем ложиться спать, – все равно бы не сомкнул глаза. Конечно, после такой драки нужно дня три приходить в себя, только где же их взять, эти три дня? Береговой присматривал за ним и в конце концов отобрал запасной магазин и отправил отдыхать.
Санмартин заметил на полу кусочки вазочки, которая разбилась, когда неподалеку принялись вести огонь минометы. Брувер посмотрела на него и заговорила, словно сама с собой.
– Мой дедушка, принимавший участие в Войнах, говорил, что, когда он был мальчиком, люди относились друг к другу с уважением. А потом оно исчезло, и он за всю свою жизнь так и не понял, как же это могло произойти. Получается, мы были не правы? Мы лишились земли, которая была нашей больше трех столетий, и мы же еще не правы?
Санмартин ничего не сказал, и она продолжила:
– А теперь мы потеряем и эту землю…
У Рауля не было слов для того, чтобы утешить ее. Он машинально потянул затвор, чтобы проверить, хорошо ли вычищено оружие. Ханна заметила это движение, и на душе у нее стало горько.
Рауль, как и его командир, был человеком сдержанным. Иногда даже чересчур сдержанным.
Около полуночи Солчава наконец-то извлекла пулю из груди Руди Шееля. Зубцы его энцефалограммы превратились в прямую линию. Ее ждали другие раненые, а Руди в помощи больше не нуждался – он был мертв.
Составили список выбывших из строя имперских частей. В конце красовалось: «Добровольцы с Бей-кер-стрит».
Вторник (13)
– De God onzer voorvaden heeft ons heden een schit-terende overwinning gegeven! Бог наших отцов даровал нам блестящую победу, – провозгласил Шееперс, но слова эти невольно прозвучали иронично.
Ликования у окружающих эти слова не вызвали.
– Вчера у нас было четыре пушки, тридцать шесть минометов, двадцать девять ракетных установок, двести двенадцать пулеметов и четырнадцать зениток. А сколько осталось к утру? Сколько еще подобных «побед» мы сможем выдержать? – прямолинейно поинтересовался банкир Клаассен.
Пинаар подумал, что хуже всего было тО, что Коос Гидеон Шееперс так злился, что приходится отдавать свое новое, блестящее, замечательное оружие, что не позаботился обучить людей, которым это оружие было роздано, управляться с ним. Как было известно Клаассену, большая часть тяжелых орудий или уничтожена, или захвачена, не успев сделать ни единого выстрела. Кроме того, Клаассен был из Йоханнесбурга. В бронепоезде погибло пятьдесят семь человек, и всех их он знал.
Но все-таки потери были не так велики, как этого можно ожидать. Ведь основная масса коммандос в подметки не годилась имперским солдатам, а большая часть молодых африканеров вместе с оружием еще не подтянулась. Обстрелянных людей было совсем немного.
С боеприпасами дело обстояло гораздо хуже. Клаассен показывал Пинаару цифры. Люди, закупавшие оружие для африканеров, имели самое смутное представление о том, сколько патронов и снарядов армия, состоящая в основном из неопытной молодежи, расходует впустую. Еще несколько таких «побед» – и у них ничего не останется.
Клаассен еще не угомонился, и на этот раз его выпад был направлен против Шееперса.
– Интересно, а кто-нибудь подумал, – с кислой миной сказал он, – откуда мы теперь получим оружие и боеприпасы, если на планете уже не осталось ни одного космопорта?
Но большинство все еще оставалось на стороне Шееперса. Его преподобие Стридом счел нужным успокоить Клаассена.
– Если народу потребуется космопорт, мы построим его своими руками, – сказал он таким тоном, словно, говоря об очевидных вещах, Клаассен тем самым предавал память павших.
Очень храбрые слова для человека, никогда не пачкавшего руки грязной работой, подумал Пинаар. Новые боеприпасы может прислать только «ЮСС», и нашему народу придется добывать их силой. Не нужно обладать умением читать мысли, чтобы понять, что Клаассена смешали с грязью. Когда бедняга замолчал – скорее от отчаяния, чем оттого, что нечего было больше сказать, – никто не шагнул вперед, чтобы подобрать выскользнувшее у него из рук знамя.
Даже когда последователи де Ру утратили влияние, вокруг вопроса о создании нового исполнительного органа Бонда и единого правительства продолжали кипеть споры. Только после того, как Стридом снял свою кандидатуру и в качестве компромисса избрали Кооса Гидеона Шееперса, удалось предотвратить полный раскол между различными фракциями, составлявшими армию, в которую каким-то чудом превратился Бонд.
Не нужно было особой политической проницательности для того, чтобы заметить, что все важные посты в новом правительстве сосредоточились в руках сторонников Шееперса и группировавшейся вокруг него молодежи. Добавить атмосферу скрытности и сопутствовавшую мобилизации неразбериху, и все это начинало удивлять, особенно после уничтожения космопорта.
Шееперс снова заговорил, но Пинаар был слишком поглощен своими мыслями, чтобы обращать на него внимание. Под конец речь многим показалась слишком безрадостной, хотя в ней и говорилось о великой победе. Те, кто не готов платить любую цену, пользоваться любыми методами тоже обычно не готовы.
Когда Пинаар вернулся, его встретил Мигер.
– А, Хендрик, вот и вы. Ну что скажете? – поинтересовался он.
– Слишком много политики. Кто-то сообщил Коосу Гидеону, что вы помогали составлять черновик воззвания. Он очень неохотно попросил меня передать вам его благодарность.
Наемник усмехнулся.
– Считайте это подарком. Так сказать, запоздавший сюрприз. Хотя я по-прежнему думаю, что сначала надо согласовать состав временного правительства, а потом уже писать воззвания. Ну и сколько нам придется здесь сидеть? Сколько они еще будут грызться?
– Несколько дней. А может, вечность. Не знаю. Коос Гидеон и его генералы хотят мобилизовывать народ тысячами, и они боятся, что, если они недостаточно внимательно будут присматривать за птенчиками, те разлетятся.
«А кто у нас есть? – сказал Христос Клаассен. – Шееперс, Стридом, Оливье и Сниман».
Пинаару предложили стать помощником командира дивизии имени Поля Крюгера. Командовать ею должен был Сниман.
– Со всеми этими историями об отставших солдатах им понадобится чертовски много времени на то, чтобы убедить людей, что все идет хорошо, – язвительно сказал Мигер. – Он что, всерьез уверен, что надо собрать парней со всей страны в одну кучу? Ему бы стоило почитать в Библии историю Гидеона.
– Он и так читает одну лишь Библию. Это безумие, Даниэл. Некоторые из них думают, что мы уже победили, и беспокоятся исключительно о чистоте учения. Остальные, похоже, считают, что имперцы подождут, пока мы будем готовы сдвинуться с места. Я, по крайней мере, мог бы объяснить им, как собрать сюда новобранцев без того, чтобы те привели за собой имперцев.
– Вы думаете не так, как прочие? – с усмешкой спросил Мигер.
– Если они узнают, что мы стягиваем силы, уж как-нибудь найдут способ определить наше местонахождение. И что тогда? – Он взмахнул руками. – Но для этих идеологов и доморощенных маршалов все, что я говорю, – чушь собачья. У имперцев осталось самое меньшее два батальона. Эти умники говорят, что у них нет космических кораблей, но ведь атмосферная авиация есть, и им понадобится не много времени, чтобы соорудить приличную взлетно-посадочную полосу.
– Это правда, – согласился Мигер. – Они только что объявили, что начиная с вечера вторника передвижение сухопутных транспортных средств без пропуска запрещено, из чего можно сделать вывод, что им по силам проследить, чтобы этот запрет выполнялся. До завтра господину Шееперсу и компании придется побегать. Но кое-что беспокоит меня еще больше – слухи о том, что Шееперс ведет переговоры с «ЮСС».
