Роберт Фреза - Русский батальон
– С планетным директором компании? У-у, крыса! Два сапога пара, – не без удовольствия ответил Пинаар. – Я присутствовал при их встрече.
Мигер вогнал обойму в винтовку и только после этого позволил себе высказаться.
– Знаете что, друг мой Хендрик? Я начинаю думать, что слишком предвзято относился к имперцам. В конце концов, они всего лишь хотели расстрелять меня.
– Крысиная морда в костюме из акульей кожи. Он принял Шееперса с распростертыми объятьями и заявил, что «ЮСС» не станет предпринимать никаких действий, которые могли бы помешать нашим законным притязаниям. После этих слов я немедленно полез в карман, чтобы удостовериться, что мой кошелек все еще при мне. Но я уверен, что если утром нам доставит боеприпасы сам дьявол, то и ему окажут самый благожелательный прием, – сухо пояснил Пинаар.
– Да, действительно. Я не стану больше ничего говорить, Хендрик, но за мной остались кое-какие долги, с которыми я еще не расплатился. И я не забыл о «несчастном случае» в космопорте, – сказал Мигер. Лицо его осунулось. Он немного помолчал, потом спросил: – Шееперс и его компания знают, кто теперь командует имперцами?
– Они не знают, но командует ими Верещагин. Опасный и проницательный человек. Мы с ним встречались.
Мигер осторожно погладил спусковой крючок и посмотрел в лицо Пинаару.
– Хендрик, я тут бегло обдумал имеющиеся сведения, и мне крайне интересно, откуда вы получаете информацию.
– Я не ожидала вас увидеть, подполковник Верещагин. Мне не сообщили о вашем приходе, – сказала Солчава, машинально убирая назад прядь своих коротко подстриженных темных волос.
Ее голос был хриплым от усталости. Верещагин внимательно посмотрел на нее. Минуты, подобные этой, позволяют многое узнать о человеке.
– Присядьте и отдохните. Время у вас есть. Мы с вашим анестезиологом устроили заговор, – мягко ответил он.
Мгновение Наташа неуверенно смотрела на него, потом оглянулась в поисках стула. Когда она села, державшаяся за ее руку маленькая девочка-африка-нерка вскарабкалась ей на колени.
Верещагин на миг удивился, откуда здесь взялась малышка. И кому же теперь ее возвращать? Сейчас это неразрешимая проблема, но Альберт Бейерс обещал к концу дня найти ответ на нее, а он свое слово держать умел.
– Вы знаете, как обстоят дела? – спросил Верещагин.
– То, что мне нужно, знаю, – ответила Солчава. Она начала вставать, но Верещагин взял ее за руку.
– Вы, похоже, слишком устали, чтобы уснуть, но часок отдыха вам совсем не помешает. Так, значит, ради этого вы и отправились в колонии?
Солчава попыталась улыбнуться.
– Да, ради этого. Несправедливо, что богатые получают все, в чем нуждаются, а бедные остаются вообще без медицинской помощи. Но без денег ничего не сделаешь. Так они говорят. Когда начну думать так же, вернусь на Землю, – сказала она, поглаживая девочку по голове. Даже по этому движению было заметно, как она устала. Слова сочились, словно вода, – капля по капле.
Солчава была по-своему безжалостным человеком. Она этого просто не понимала и, возможно, не поймет никогда.
Верещагин печально улыбнулся. Даже при пред-, шественнике Антона, которого заставили уйти в отставку, так что теперь он выращивает капусту на Эсдраэлоне, батальон всегда как магнитом притягивал разочаровавшихся идеалистов вроде Рауля Санмартина, до сих пор продолжавшего сражение, век назад проигранное экологами, или покойного Швинге.
Ева Мур, при всем ее цинизме, была куда проницательнее остальных. Верещагин подозревал, что ее решение насчет Солчавы не было таким жестоким, как казалось на первый взгляд. Солчава никогда не вернется. Ее запас знаний устареет за то время, пока она будет накапливать то, чего искала. Верещагин был уверен, что она и сама это понимает.
На Эсдраэлоне или даже на этой планете человек еще не зашел настолько далеко, чтобы его «курс» нельзя было подправить. Здесь все еще можно было мечтать. На Земле человеческое общество слишком разрослось, и грезам места уже нет.
Солчава продолжала говорить. Девочка все держала ее за руку. Верещагин понял, что она беседует не столько с ним, сколько с самой собой. Наташа твердила о своих надеждах, мечтах, грандиозных планах… Антон закрыл глаза.
В Йоханнесбурге тоже было тоскливо. Миша достал из ящика пневмочпочты депешу, но Кольдеве придержал его за локоть.
– Я сам заберу. Ахилл все еще у себя в шатре? Миша кивнул.
– Симадзу чем-то занят, а он его ждет. Кольдеве локтями проложил себе дорогу к дверям помещения, которое занимал Санмартин, и вручил капитану послание. Рауль посмотрел на него невидящим взором, не делая ни малейшей попытки вскрыть конверт.
– Кстати, Ханс. Попроси Ханну позвонить Альберту. Передайте ему, что он может в любой момент, как только у него появится такое желание, пустить Андрасси на отбивные.
Кольдеве посмотрел как-то странно, но кивнул.
– А что в сводке?
Санмартин еще раз тупо посмотрел на послание, которое сжимал в руках, потом стал его просматривать.
– Что-то от авиаторов, – уныло сказал он. – Про-. шлой ночью Коковцев врезал по коммандос, которые засели в горах. Их там было человек семьдесят, четырнадцать километров на юго-восток от Мулдерсдриф, в квадрате 13 – 4617…
– Что такое пехота? – меланхолически спросил ни с того ни с сего Кольдеве.
– Кавалерия, которая прошла через скотобойню. Кончай, Ханс, – сказал Санмартин. – Коковцев доложил, что там были ракеты класса «земля – воздух».
– А мачеха Ханны, случайно, не в Мулдерсдриф живет?
– Ханс, заткнись! – Сводка выскользнула из рук. Санмартина и упала на пол.
Кольдеве молча поднял ее.
– Рауль, расслабься. Что у вас за отношения с Ханной?
– Возможно, она поняла, что я делаю для того, чтобы выжить. Ну и черт с ним. – Мгновение спустя он добавил: – Мне нужно каким-то образом разобраться в делах, которыми ведал Ретт. Мне необходим ответ. Я не знаю, что говорить Варягу. – На лице его появилось ожесточенное выражение. – Знаешь, Ханс, что самое смешное? Я могу стереть этих чертовых буров в порошок. И ведь есть за что. Ретт и Руди были единственными близкими мне людьми. Все, что мне хочется, – покончить с этим. Вот, пожалуй, единственное, с чего Варягу может быть хоть какой-то толк. Не волшебник же я, в конце концов!
Кольдеве надо было идти. Но он задал новый вопрос:
– Кто у них распоряжается?
– Не знаю. Я не уверен в том, что у них вообще есть кто-то главный. Но могу поспорить, что они пляшут под дудку человека по имени Стридом.
– А почему?
– Он человек умный, но скверный. Знает, чего хочет, и готов добиваться этого любой ценой.
– Так что же они будут делать? – спросил Кольдеве.
Санмартин с раздражением отвел взгляд.
– Понятия не имею! Зализывать раны. Строить планы. Может, сами еще не знают, что будут делать. Спроси у Ханны. Она знает об этом больше, чем кто-либо другой, – сказал он, потом добавил: – Я не привык иметь дело с чудесами, Ханс.
Кольдеве ничего не ответил. Рауль, казалось, смотрел сквозь него.
– Принимай роту, Ханс. Старайтесь присматривать за волонтерами из буров. Завтра мы силой покончим с этой проблемой.
Кольдеве кивнул и вышел.
Время текло медленно. Санмартин услышал стук в дверь. Это был Симадзу.
– Что там, сержант? – мрачно спросил Рауль.
– Сэр, майор Ретталья приказал в случае его гибели передать эту запись вам, лично в руки. Я пришел, чтобы выполнить его приказ. Сожалею о-задержке.
Произнеся это, Симадзу отдал честь и вышел.
Несколько мгновений Рауль разглядывал кассету – запись голоса, дошедшего из могилы. Потом сунул ее в магнитофон.
«Версия 3.3. Рауль, если ты это слушаешь, значит, ад выбрался на волю и теперь подбирается к нам. Пожалуйста, не выключай. Через пять секунд ты услышишь серию звонков с интервалом в три секунды. После третьего назови свое полное имя».
Несмотря на горе, Санмартин невольно улыбнулся. Еще в. Академии Ретталья любил доводить его, величая полным именем.
Раздался звонок. После третьего Санмартин набрал побольше воздуха и произнес:
– Рауль Танкредо Морган Ллевеллин Санмартин де Санмартин у ап Рис.
Магнитофон щелкнул.
«Братишка, это моя последняя воля и мое завещание. Я не хочу умирать, и мне не нравятся мысли о смерти, но желаю, чтобы ты знал, – я любил тебя. И твою маленькую смышленую африканерку тоже. У меня нет семьи и детей —#по крайней мере, таких, о которых мне было бы известно, так что скажи Варягу, чтобы он отправил все мое имущество на Эсдраэлон. Сантименты, конечно, но ты меня понимаешь».
Санмартин кивнул, словно Ретталья находился здесь и искал одобрения своим действиям.
«Теперь о том, что переходит к тебе по наследству. Здесь имена агентов…»
Ретталья перечислил сорок два человека, которые, по его мнению, прекрасно подходили для того, чтобы обеспечить отборные неприятности. В какой-то момент Рауль почувствовал, что ему на глаза наворачиваются слезы, но сумел взять себя в руки. Времени предаваться горю не было. Теперь, когда у него был этот список, его расплывчатые идеи начали приобретать более четкую форму.
