Михаил Тырин - Самоволка

– Ну, давай же, Степа! Очнись! На меня посмотри!

Степан вздрогнул всем телом, открыл глаза. Он увидел лицо Бориса – какое-то темное, осунувшееся.

В голове была вязкая пустота. Влажный тяжелый воздух с трудом проходил в легкие, оставляя после себя запах водорослей и плесени.

– Где мы?

– Слава тебе Господи, очухался. Мы пришли, Степа, можно расслабиться. Голова не болит?

– Куда пришли?

– Мы на землях вонгов. Здесь более или менее безопасно.

– Хорошо…

Степан приподнялся, посмотрел вокруг. Они находились у подножия вертикального каменного обрыва, поросшего ползучим кустарником. Землю устилал густой мягкий мох, от него шло тепло. Хотелось зарыться в него, затихнуть и оставаться так долго-долго.

В проплешинах же виднелись коричневые камни – плоские, похожие между собой, словно их выпустили на одном заводе. Степан пригляделся – определенно, они не случайно здесь оказались. Слишком ровно лежали, слишком хорошо были подогнаны друг к другу.

Да и вертикальная стена оказалась не обрывом, а действительно стеной, только очень старой.

– Опять чертовы руины… Хочется уже по нормальной улице пройтись, в кафешке посидеть.

– Степа, не отвлекайся. Нам сейчас главное – поспать. Чтоб мозги проветрить после Поющего леса. Иначе так и будем шататься дураки дураками. Вот прямо здесь приляг и постарайся уснуть.

– Это будет несложно. Я и так почти сплю.

– Вот-вот, я и говорю…

– Черт, а это что?! – Степан чуть не подскочил на месте. Метрах в десяти от него в воздухе медленно кружились два каких-то розовых блина с крупными черными когтями по окружности.

– Тихо, тихо, спокойно! Это длассы, пограничники вонгов. Коллеги наши, понял? Они ничего нам не сделают. Постарайся уснуть, Степа. Нам нужно отдохнуть, пока не придут старшины из местных племен.

– Еще и старшины будут?

– Все нормально. Они придут, я попрошу дать нам проводника. Я уже сто раз так делал. Ну, не сто, конечно, а всего два… Ты, главное, не волнуйся. Ты спи.

Степан поверил, но лишь потому, что очень хотел поверить. Он и в самом деле мог только одно – спать. И простого обещания безопасности оказалось достаточно, чтобы не думать о кружащихся по соседству неприятных тварях.

Он уснул быстро и легко, словно какую-то лампочку в себе выключил.

Сон был крепким, здоровым, хоть и быстрым. Пробуждение омрачило только тянущее чувство голода и слабость.

Степан приподнялся, глянул по сторонам. Небо было однородное, серое, как бетонная штукатурка.

Он сделал несколько шагов и встал у пролома в стене.

Их убежище располагалось на возвышенности. Внизу был виден только бесконечный непролазный лес, настоящие джунгли. Потом, когда глаза привыкли к странно сумрачному воздуху, Степан разглядел и еще кое-что.

Лес был не сам по себе – он жил на развалинах. Внимательно приглядевшись, можно было рассмотреть захваченную зеленью колоннаду, обвалившийся купол, остатки башни или моста.

Похоже, этот древний вымерший город был столь же бескрайним, как одолевший его лес. Зрелище было гнетущим.

– Ты как? – послышался сонный голос Бориса. – Отсох маленько?

– Вроде того… У меня в рюкзаке консервы оставались, может, прикончим? А то как-то одиноко в животе.

– Сейчас прикончим… – Борис сел, растирая лицо. Степан же продолжал разглядывать утонувший в растительности город.

– Кто это все построил?

– Вонги, кто ж еще…

– Хм… Я думал, они совсем дикари, а тут – такие дворцы.

– Были дворцы, да кончились. Да и вообще все тут кончилось. И очень давно. Хотя дикарями я бы их не считал. Вонги – это непростой такой народец… сам себе на уме, понимаешь. Все время кажется, что тут у каждого по пять тузов в рукаве.

– Скажи, Боря, как ты во все это попал? Почему ты здесь, а я там? Или я уже спрашивал?

Борис тихо усмехнулся.

– Все не случайно, брат. Помнишь ту чертову яму в подвале, куда нас с тобой понесло лет так двадцать пять назад?

– Хорошо помню. Ты ведь так и не сказал, как выбрался.

– Я не выбрался. Я попал в Центрум. Провалился в него, не долетев до воды. И еще повезло, что рядом оказались нормальные люди. Они помогли сразу же вернуться. Но запомнили, взяли на карандаш. Когда пришло время, мне сделали предложение.

– Стать пограничником?

– Совсем наоборот, стать «контрабасом». Они решили, что из меня получится сильный проводник. Чем раньше человек проходит свои первые Врата, тем проще ему потом. Но проводником я так и не стал.

– Не захотел?

– Не смог. Видишь ли, в теории открыть Врата может любой человек – ты вот, например. Но в реальности это получается у всех по-разному. Одному это как в туалет сходить, другому нужны особые условия. Страх, наслаждение, опьянение, боль… каждый по-своему входит в резонанс. Некоторые между зеркалами встают и вглядываются в бесконечность…

– А как ты вошел? Из-за страха?

– Не совсем. Позже я разобрался – чтобы открыть проход, я должен падать. Довольно долго падать. Тут целый комплекс ощущений – и страх, и потеря ориентации в пространстве… И ладно бы только это… прыгал бы с высоты, авось и привык бы. Но у меня Врата под ногами открываются, понимаешь? Я как на Земле падаю, так и в Центрум «выпадаю». Если бы в тот, первый раз Врата не открылись над озером – разбился бы в лепешку. А куда именно Врата откроются – это лотерея, брат… Вот такая глупая история. В проводники я точно не гожусь.

– А я?

– С тобой разбираться нужно. В принципе, если отдать тебя опытному привратнику, он рано или поздно поймет, что тебе нужно для перехода. Но у нас такой возможности нет. Зато ты везунчик.

– В смысле?

– Зеленый новичок, а уже побывал в двух мирах – в Центруме и здесь. Обычно такое никому не удается. Любое живое существо может пройти из своего мира только в Центрум и обратно, домой. А коренные жители Центрума так и вовсе неудачники – они вообще не способны открыть Врата.

– И как же нам это удалось?

– Единственная версия, которую я знаю, – Поющий лес сам является проводником. Причем таким сильным, что поддерживает Врата постоянно, много лет, нарушая законы этого чертова мироздания. Другой вопрос, что мало кому нужен этот проводник – в мире вонгов делать совершенно нечего. Разве что прятаться. Так, ладно… Где там твои консервы?

Они едва успели перекусить, как появились местные старшины: двое неопрятных, нечесаных аборигенов, замотанных в рванину.

Степан в разговор не лез, он наблюдал со стороны, как брат очень эмоционально и напористо что-то доказывает. Сегодня ему требовался весь запас красноречия – ведь конфискованное у обоих арестантов золото разбежалось по карманам пограничников, не успев попасть в опись. Оба беглеца были сейчас нищими.