Михаил Тырин - Самоволка

Борису наконец удалось о чем-то договориться.

– Нам всего лишь придется отдать им оба автомата, – сообщил он с облегчением.

– Ты уверен, что они нам совсем не понадобятся? – напрягся Степан.

– Ерунда. Главное, оказаться на той стороне. Скажи спасибо, что эти чертовы спекулянты хоть на такое согласились. Всю душу вымотали…

Появился еще один вонг: сутулый и слепой, весь в болячках. Его просто привели и поставили рядом. Через мгновение воздух дрогнул, перед глазами поплыло – и оба брата разом словно окунулись в раскаленный воздух Центрума.

Слепящее солнце ударило по глазам, ноги заскользили по мелким камешкам.

– Держись! – крикнул Борис, хватая брата за шкирку.

Их выбросило на берегу мутной неподвижной реки. Пришлось тормозить всеми конечностями, чтобы не скатиться в зеленоватую воду.

– Вот так… – с удовлетворением подытожил Борис.

– И что теперь? – Степан совершенно не ощущал спокойствия и умиротворения.

– Теперь нужно пройти пешком по жаре около двадцати – тридцати километров. У тебя пистолет вроде оставался? Дай-ка его мне…

– Подожди, сколько?! А ты не мог попросить, чтоб нас поближе выкинули?

– Если б мог – попросил бы обязательно. Кстати, воду из реки трогать не советую. Ты готов?

– Вообще не особо… – после соленых консервов потянуло пить.

– Это досадно. Но все равно пошли.

– Ты уж извини, что отвлекаю такими глупостями, – заговорил Степан, когда они прошагали пару километров по каменистому берегу, – но не хочешь ли ты поделиться планами? Куда мы идем, зачем, что нас ждет, какие вообще есть варианты?.. Ну, чего молчишь?

– Думаю, вот и молчу, – хмуро отозвался Борис.

– А попробуй думать вслух. Мне ведь тоже не вредно узнать о твоих мыслях.

Борис протяжно вздохнул.

– Сейчас мы идем в одно тихое место, где можно разжиться неприметной одежонкой, монетами, да и всякими другими полезными мелочами. Больше всего мне нужны деньги.

– Ну, про деньги – это не новость…

– Денег нужно как можно больше. Нам придется нанять паровую лодку.

– И куда поплывем? В другое тихое место?

– Не совсем. Место называется Разбитая Бочка. Халиакра, если по-местному. И оно совсем не тихое. Не знаю, с чем сравнить… что-то вроде Запорожской Сечи. Этакая зона свободного предпринимательства. Пара городков, хутора, поселки… Никакой королевской власти, никакой гвардии или жандармерии. Контрабандисты, всякие мутные ростовщики, работорговцы. Пройти туда можно только морем. Там отсидимся, сколько потребуется.

– Отсиживаться долго придется, – заметил Степан.

– Нужно думать, Степа. Нужно как-то решать наши дела. Я в одиночку не потяну против хеленгарской знати. Там, в Халиакре, много разного народа бывает. Жизнь кипит. Посоветуюсь, прикину…

– Ума не приложу, о чем в этой ситуации можно советоваться с проходимцами.

– Наш единственный шанс, Степа, – поднять вонь и бурление. Тогда про нас могут как минимум забыть. Нужны союзники, причем очень крепкие и влиятельные. Кому захочется цапаться с местной короной? Ну, предположим, в Клондале будут совсем не рады, что Хеленгар замутил у их границ возню с кочевниками. У Клондала своих бед хватает, там ни один паровоз из депо не выходит без пулеметного расчета. Но информацию нужно грамотно подать. Например, намекнуть, что в конфликт втянутся все кочевые племена предгорья. И полыхнет так, что в каждом уголке вашей гребаной родины отзовется. Да ну, к черту… Меня, как ты понимаешь, слушать никто не станет.

– Почему же? Мне показалось, ты даже с чертом лысым смог бы договориться.

– Не преувеличивай мое значение, брат. Я тут никакой не серый кардинал, а просто мелкая блоха. Одна из миллионов. Прыгать и больно кусаться я могу, но вот писк мой вряд ли кто-то услышит.

– М-да… – Несколько минут Степан молчал, раздумывая.

Река петляла по холмистой равнине, идти было довольно тяжело. Борис вел Степана то вдоль воды, то поднимался на пологий берег, чтобы срезать очередной поворот русла.

– Кстати, насчет прыгать и кусаться, – заговорил Степан. – Где ты так научился руками-ногами махать? Я такую прыть только в кино видел.

– Научился… Причем быстро. Я тебе вроде говорил, что при переходе через Врата восприятие усиливается. Так вот, я целую операцию провернул. Нашел двух спортсменов-оболтусов. Оба чемпионы, но уже на излете. Им в институт надо поступать, а мозгов нет. Поэтому я привлек одного старенького проводника. И он нас мотал туда-сюда, с Земли в Центрум и обратно. После каждого перехода мы занимались. Они меня рукопашке учили, а я их всякой физике-математике. Не сам, конечно. Еще и репетиторам пришлось заплатить. Но за месяц кое-что освоил. И они в свои вузы поступили. Один, между прочим, доктором наук стал – то ли мозги у него хорошо отреагировали, то ли от природы был способный… Ну, разве я не молодец?

– Великий комбинатор! – с усмешкой оценил Степан. – Может, и я чему-то научусь…

– Главное, не тянуть с этим. После каждого прохода через Врата твоя обучаемость все хуже. У меня так уже вообще никакой не осталось. Стой! Замри!

Степан испуганно застыл враскоряку. Быстро глянул по сторонам, но ничего не увидел.

– Тс-с… – Борис приложил палец к губам. Потом ловко, по-обезьяньи, взобрался на каменистый склон берега. Осмотрелся. И наконец махнул Степану. – Быстро за мной!

– Я и забыл, – на бегу проговорил Борис, – что тут старая узкоколейка. Вернее, не знал, что она еще живая.

– Боря, я ничего не понимаю! Почему бежим?

– Чтобы успеть. Меня слушай, ладно? Скажу лежать – лежи. Бежать – беги. С железнодорожниками разговор всегда короткий, они не церемонятся.

– Черт тебя подери… – только и смог ответить Степан.

Они со всех ног мчались по плотной, обожженной солнцем почве, чуть поросшей желтой травой. В горле першило от пыли. Степан явственно чувствовал, что его уже можно выжимать, как половую тряпку, – столько из него вытекло пота.

– Стой, отдышись, – скомандовал наконец брат. – Я его вижу.

– Кого?

– Состав. Вон там, гляди.

Степан ничего не видел, кроме раскаленного дрожащего воздуха и ослепительного светло-голубого неба.

И не слышал тоже ничего – в ушах все свистело и вибрировало.

– Успеем, – сказал Борис. – Если наискосок пойдем, успеем перехватить. Он еле ползет. Вперед!

И снова сумасшедший, безумный бег по жаре. Степан уже почти ничего не видел из-за пота, заливавшего глаза. Лишь смутно различал фигуру брата впереди. При каждом вдохе легкие отзывались болью, словно в них заливали кипяток. «Хорошо, что я почти не курю, – думал Степан. – А может, и плохо. Может, лучше завалиться тут в пыли и сдохнуть поскорее…»