Михаил Тырин - Самоволка

Первое, на чем споткнулся его взгляд, был странный человек, развалившийся в гостевом кресле. Лысый, сморщенный, с бесцветными глазами и татуировками на шее, он производил впечатление старого уголовника. Он сидел, закинув ногу за ногу, и стряхивал пепел с сигареты на пол.

Рядом стоял у стены еще один странный незнакомец – массивный, высокий, с перебитым носом.

– Марик, что происходит? – Степан перевел взгляд на хозяина кабинета, напряженно застывшего за своим столом.

– Степка, ну… тут такое дело… Я тебе не успел сказать…

– Что ты мямлишь?! – поморщился татуированный незнакомец. – Проданы твои магазины, дядя! Понял?

– Нет, не понял. – Степан сжал кулаки.

– Что не понял? Срок залога когда истек? Вчера! А ты когда пришел?

– Я же вчера звонил и предупреждал!..

– Кого, куда? Мне никто не звонил. Срок вышел – будь добр, иди куда шел!

– Марик, почему ты им позволил?

– Степа, я хотел тебе сказать…

– Рот закрой, тебя уже не спрашивают. – Лысый небрежно сплюнул прямо на ковролин.

Он потянулся к столу и сгреб стопку каких-то бумаг.

– Вот! Все продано и куплено. Подписи и печати стоят, где положено. Ты иди домой, мужик, а мы едем к нотариусу. И не ной, тебя никто не кинул, ты при своих деньгах остался.

– При своих деньгах, говоришь? – Степана трясло, он едва сдерживался. – Мой бизнес стоит вдвое больше, чем эти деньги! И сделку я заключал не с тобой, урка, а со своим партнером, Марком Чепелем. Ты с какого перепуга меня тут лечишь, ублюдок лысый?!

– Чего? – Незнакомец лениво перевел взгляд на своего приятеля с перебитым носом. – А ну-ка, Гансик, проводи дядю до ворот. Дядя не понимает, с кем говорит.

– Сейчас поймет. – Здоровенный Гансик отделился от стены и двинулся на Степана.

– Стоять! – заорал Степан. Тут же он схватил со стола тяжелую пепельницу и с размаху врезал ею прямо между глаз Гансика. Пепельница раскололась пополам, Гансик отшатнулся, схватившись за лицо. Но быстро пришел в себя и ринулся на Степана.

Не было ни страха, ни осторожности и даже каких-то вразумительных мыслей в голове. Перед глазами маячило лишь то самое бревно с прибитыми к нему палками. Оно крутилось, качалось, стараясь достать Степана, но он не отступал, он шел вперед, нанося этому бревну сильные размеренные удары – один за другим.

Он остановился, лишь когда Гансик с разбитым лицом на четвереньках выполз из кабинета.

– Охрана! – заревел он.

Степан сжал покрепче осколок пепельницы и надавил острым краем на горло татуированного урки.

– Все документы – мне!

– Да забирай, сука бешеная! – Тот съежился, закрылся обеими руками.

Степан сунул бумаги в карман.

– Вон отсюда, твари!

В следующий момент в кабинете появился охранник – седой коренастый мужик в черной форме. Руку он держал на кобуре.

– Что надо?! – заорал Степан.

Охранник замер, наткнувшись на выжигающий взгляд Степана.

– Ну? Что?!

– Ничего. – Охранник отступил, тихо закрыв за собой дверь.

– Степа, прости, я не успел пояснить… – пролепетал Марик.

– Заткнись! – Степан быстро перелистал бумаги. – На, сука, забирай!

На стол полетели пачки долларов.

– Хватит? Пересчитай! Я тебе что-то еще должен?

– Ничего, Степа. Все нормально…

– Что ты с ним сюсюкаешь? – прохрипел из угла лысый. – Ты же говорил, что он – лох плюшевый.

– Я ничего такого не говорил! – простонал Марик.

– Счастливо оставаться, уроды. – Степан пинком открыл дверь и вышел в коридор.

На выходе он увидел того самого седого охранника.

– Одну секундочку!

– Что еще? – напрягся Степан.

Охранник несколько секунд оглядывал его с ног до головы. Потом вдруг едва заметно улыбнулся.

– Здорово, застава, – очень тихо проговорил он.

Степан оторопел.

– Мы разве встречались? – спросил он, вглядываясь в лицо охранника.

– Вроде нет… Но мне кажется, что… – Он смутился и замолчал.

Вдруг стало весело. Степан хлопнул охранника по плечу.

– Бывай-послужим! – Он рассмеялся и пошел к машине.

Эпилог

«Привет, Степашка!

Спасибо добрым людям, что согласились передать тебе весточку.

Сначала хочу извиниться. Ты там, наверно, вовсю подбираешь мне уютный домик с видом на речку? Прости, домик уже не нужен.

Я остаюсь в Центруме. И, видимо, надолго.

Нужно разгребать все, что мы с тобой тут наворочали. Ничего еще не кончилось, положение совсем непростое. Я нужен здесь.

Да и Таська с пацаном окончательно отказались со мной уходить. А без них я затоскую даже в самом уютном домике.

Обвинения с меня сняли, разобрались окончательно. Даже чуть-чуть повысили в должности, но так для дела нужно. Я же теперь с генералами и министрами за руку здороваюсь.

Здоровье, слава богу, позволяет худо-бедно служить. Выкарабкался. Больно было, плохо было… Тимур за лечение денег взял столько, что проще было повеситься. Но деньги – наживное.

Прости меня, брат. Если б я знал, в какой замес мы попадем, – никогда бы тебя не тронул. Все казалось просто, гладко, все равно что на дачу в выходной сгонять. А вышло – вон как…

И у своей Люды от меня прощения попроси. Представляю, какими словами она меня поминает.

Будь здоров, Степа. Счастья тебе и твоей семье.

Если вдруг у тебя появится хоть одна маленькая проблема – сообщи, и я тут же буду рядом. Связных ты теперь знаешь.

Что еще сказать? Просто «спасибо» говорить не буду – этого мало. Знаю, что ты бросил все и сорвался с родного места ради меня. Знаю, что ты не раз выручил меня. И еще знаю, что без твоей помощи меня бы уже не было в живых скорей всего.

Наверно, для этого и существуют братья.

Если бы все люди, Степа, умели так держаться друг за друга, как мы с тобой! Если бы только это было возможно…

До встречи, брат!»