Часть их боли - Д. Дж. Штольц
Юлиан хотел прочувствовать то, чего был лишен, будучи сыном графини Лилле Адан. Однако он быстро заскучал. Его уже ничего не удивляло, кроме того, насколько быстро ему приелись все развлечения дворцовой жизни. Понимая бесцельность такого пустого времяпрепровождения, он вскоре стал отказываться от всех приглашений. Засев в особняке, он читал, иногда встречался с Дзабой или прогуливался во дворце. Для него стали куда более интересны даже обсуждения религиозных ас и политики вместе с новым консулом-дипломатом, нежели эта изматывающая праздность.
За сезоном дождей пришла слякотная поздняя осень. В редкие солнечные дни вся знать или собиралась в дворцовом саду, или выезжала на охоту. Они желали впитать это угасающее тепло перед тем, как элегиарскими равнинами овладеют промозглые зимние ветра. Один Юлиан не знал, куда деть свой жаждущий труда ум. Благодаря встречам с королевой он получил земли по соседству с помощником казначея Анкархием, который заместил погибшего в огне Нактидия. Его также наградили несколькими чинами (по настоянию Наурики), но то были чины фаворитские, которые лишь приписывались к хорошему жалованью, но при дворе обязанностей не имели.
Юлиана это совершенно не устраивало. Он все чаще поглядывал в сторону Ученого приюта.
* * *
Это был как раз тот редкий день, когда небо из тяжелого, свинцового сделалось серо-голубым, пропустив сквозь себя лучи солнца. Капли дождя казались на траве и плитке россыпью алмазов, а дома знати потемнели от влаги и цветом походили на стоящие вдоль дорог платаны. Уделом Юлиана было отдыхать в малой гостиной, в почти пустом особняке, где вяло передвигались домашние рабы, понимающие, что один хозяин – во дворце, а другой пребывает в апатичном настроении и потому не замечает их мелких огрехов.
– Что с Ноэлем? – спрашивал аристократ, лежа на кушетке и лениво глядя в потолок.
– Год назад, по осени, – начал рассказывать Латхус, – два носителя бессмертия – Джазелон и Тирготт – подошли к Ноэльскому графству вместе со своим северным войском. Они выбили южные малые отряды сначала из Лорнейских врат, затем из портового Луциоса. Поставленных наместников повесили. Когда наступила зима, Детхай подвел свои войска, чтобы дать сражение и вернуть контроль. Но бессмертные разбили его на мосту Бруглиф – бессмертным позволили подобраться к отряду магов, который оказался беспомощен против их невосприимчивости.
– Это я знаю. А как поступили старейшины, завладев Ноэлем?
– Объявили себя графами Лилле Аданами.
– Даже не наместниками, а графами? – удивился Юлиан.
– Да.
– Вот оно, значит, как… Стоило графине и мне пропасть, как они, словно коршуны, налетели на земли, наплевав на все писанные ими же законы преемственности. Этими же законами они в свое время тыкали в меня, пытаясь забрать наследие Гиффарда. Хотя иного от них ждать не стоило, – Юлиан усмехнулся. – Ты, кстати, выяснил, почему бофраитский барон напал на графиню?
– Не выяснил.
– Почему? Разве не велел я тебе послать сотрапезника в Бофраит, как только сможешь?
– Людей в тех северных областях живет куда меньше, поэтому узнавать новости тяжелее… Точно знаю, что барон назад не вернулся и бесследно исчез. Следов графини, кроме ее разбитого лагеря, тоже не обнаружено. Последнее место, где видели бофраитский отряд, – близлежащие деревни.
– Хорошо, – в глазах Юлиана промелькнула тревога, и он сел ровнее. – Что случилось потом?
– На новых графов напало уже Северное королевство.
– У графини Лилле Адан всегда были хорошие отношения со всеми соседями. Она рассказывала, что выстраивала их долгие годы, – печально усмехнулся Юлиан. – А эти, значит, договориться не смогли. Или, как обычные северяне, не сочли нужным… Что ж, для них это нормально – путь насилия. Что было дальше? Дай угадаю, Детхай воспользовался слабостью и нарушил короткое перемирие?
– Да. Они схватили Джазелона. Тирготт пытался бежать со своей гвардией, но его выдали собственные вампиры. Их подкупили.
– И где они сейчас?
– Не знаю. Даже я не знаю… Их скрытно вывезли на Юг. Говорят, здесь не обошлось без золота Айрекка. Бессмертие слишком дорого, чтобы им не заинтересовались богатые персоны. А стоило им пропасть, как в Ноэле началась война между Детхаем и Альбаосом. Кто победит – тоже не знаю. Силы примерно равны. У Детхая маги, но большинство из них клеймовщики, пригодные только для устрашения рабов. Война может затянуться на долгие годы. Города плохо приспособлены к обороне, поэтому будут переходить, как победное знамя, из рук в руки. Если только не произойдет что-нибудь непредвиденное… Уже пытались заявиться те, кто называл себя вами или графиней Лилле Адан.
– И чем же все закончилось для них?
– Было по крайней мере четыре лже-Юлиана. Однако судьбы их прискорбны. С одного содрали кожу, чтобы проверить, выживет ли он. Кого-то убили. Кто-то просто пропал. Точных сведений сообщить пока не могу: имею в распоряжении только двух новых детей на все графство.
Отослав наемников, Юлиан остался один. И принялся размышлять. Решение вернуться сюда, а не в Ноэль, чтобы предъявить свои права, спасло его от участи лже-Юлианов и двух старейшин. Уроки дворцовой жизни, которые преподал ему советник, подразумевающие заботу лишь о себе, сыграли свою решающую роль. Затаившись, он уберег свою жизнь. Но от этого ему было не сильно легче: его родной дом разрушили, залили кровью и сожгли. И все это после тысяч лет мирной жизни и благополучия?
Однако, как бы ни был силен его порыв вернуться к порушенным стенам родового особняка, чтобы принести с собой мир, Юлиан пытался тушить его холодным рассудком. Он не выстоит против бури, что поднялась над графством, поэтому нет толка становиться еще одной бессмысленной жертвой.
– Госпожа Лилле Адан… – задумчиво, но вместе с тем горестно шепнул он. – Хоть я и не понимаю причины вашего обмана, но до чего же вы были всезнающи, если могли одним словом продолжать эпоху благоденствия для всего Ноэля… Что ждет его теперь? Эти северные кровососы попытались порвать его клыками, думая, что им он положен по праву. Но разве не зиждилось богатство совета на золоте Ноэля? Что они сделали, чтобы Ноэль процветал? Ничего… До чего же они высокомерные скоты, эти старейшины… Зато теперь я понимаю, как прав был Вицеллий, который не желал, чтобы наги покидали море… Только ноэльские наги сейчас и в безопасности. Боги, каким же я был дураком, живущим среди тишины и благополучия! Я был лишь винтиком в шестернях вашего ума, графиня, и считал, что, управляй я сам, смог бы не то что
