Цветущий ад. Том 2 - Сергей Владимирович Руденко
— Ну, резать этих ребят точно не надо. Ты же понял: они говорят, что какой-то Кодекс не велит им в нас стрелять…
— Сэр, вот эти красные повязки на рукавах у них, показывают окружающим, что они не воюют и готовы признать любую власть, — вмешался в разговор Джон.
— А что за Кодекс они упомянули?
— «Королевский статут о жизни» иногда называют и Кодексом Гражданина, — губы господина старшего матроса сложились в явно презрительную гримасу. — Все, кто считает себя пацифистом и готов подчиняться силе, вот такими повязками обозначают свое неучастие в междоусобицах. Правда, их в большинстве случае все равно режут, так — на всякий случай…
На наши удивлённые взгляды, Джон пояснил:
— Процветание в оазисах держится на числе жителей, но самих их везти и охранять дорого, поэтому все эти «красноповязочники» просто болваны. Никто не станет рисковать, и перегружать корабль такими придурками целиком, если можно взять на борт всего лишь Зерно Жизни. Разве что мастеров, конечно же, не убивают, потому что учить их слишком долго…
Последнее уточнением Джона явно улучшило настроение наших гостей, и они поспешили сообщить, что один из них мастер-краснодеревщик на Верфи, а его приятель — пока только старший подмастерье, но уже отлично разбирается в клеевой основе корпусов.
— Сэр, мой друг делает отличный клей! — сообщил он транслируя своим видом испуг и надежду одновременно.
— А чего пьете среди дня, неужто работы совсем нет? — уточнил я, уже просто, чтобы не молчать.
— Ну, как же, сэр, большая часть наших рабочих, еще ночью ушла… — он немного помялся, — вас ловить. С кем же нам клеить корпус⁈
— Они готовы стрелять?
— Конечно, почти никто из тех, кто записался в ополчение, не владеет важным ремеслом, вот и вынуждены «вертеться». На сборе молочных бобов или другой черной работе сильно не разбогатеешь… — пожал плечами мастер. — Комнатенку и непритязательную еду тебе дадут, и пива или вина по вечерам выпьешь, но и все. Женщину себе уже найдет только какой-нибудь записной красавец. Так что разве ж это жизнь…
— Ну, чего там⁈ — прервал наш разговор чей-то нетерпеливый голос.
«…Блин, и правда, надо закругляться…»
— Капитан, спросите: еще ополченцы в городе остались? — напомнил Ромка, внимательно прислушивавшийся к беседе.
Я транслировал вопрос словоохотливым гулякам. Они неуверенно помялись, но в итоге признались, что несколько человек в городе остались, но оружия у них нет.
— Наш капитан призвал не всех, кого по болезни, кого из-за его полезности не взяли вчера, но воевать они не станут, если вы не начнете резню…
— А сколько народу осталось на том здоровенном корабле?
— Десятка два, наверное… — неуверенно предположил мастер.
— Да, сэр, их вряд ли больше! — куда более решительно заверил второй.
— Ну, что же, возвращайтесь назад и сидите там! — разрешил я и добавил уже на русском для остальных. — Парни в корабле засели народу примерно столько же, сколько нас. Рассусоливать некогда, поэтому нам нужно прижучить их до того, как местное ополчение вернется…
Глава 18
Упражнения с оружием
День 86, утро всё того же дня
Не знаю, как у остальных, но после разговора с местными и общей обстановки вокруг — всех этих домиков, поддельной брусчатки и аккуратных заборчиков — я брел в сторону порта словно бы немного не в себе. Будто оглушенный всем этим. Мысли роились не очень чтобы внятные, но однозначно — пессимистичные. В какое-то момент большее всего мне вдруг хотелось узнать, как живут наши там, выше в горах.
«…Интересно, смогли ли они обустроиться хоть сколько-нибудь похоже, или — как и Урюпинск — на грани выживания существуют. Когда почти любой вызов ставит вопрос, будет ли их община в принципе существовать дальше. Если нет, то…может и правильно, что нашлись твари, взявшие на себя право приказывать…»
Последняя мысль вызвала уже не растерянность, а гнев, и теперь уже на самого себя, но развивать ее я не стал. Спасибо за это Ромке:
— Слушай, а неплохо они тут устроились… — начал он издалека. — Богато живут, работают, развиваются. Экспансия какая-никакая…
Осознав, что похожим самокопанием, может мучиться не только он, и потенциальные умозаключения вряд ли помогут парням по-настоящему отдаться предстоящей драке, я мгновенно переключился с рефлексии на пропаганду:
— Ромыч, ты, конечно, умный парень… — голос мой на мгновение дрогнул, — но пойди сейчас и снова спроси Джона о самом главном. Да, это о том: едят ли наги людей? — вопрос я выговорил максимально внятно, опасаясь, что излишняя запальчивость помешает остальным разобрать его смысл. — Сам знаешь, он тебя обязательно заверит, что, конечно же, нет!! А следующие полчаса придется «наслаждаться» видом того, как англичанин прерывистым голосом выдумывает все новые и новые аргументы, подтверждающие его мысль, и потеет… — я выдержал паузу. — Потеет, отчаянно пытаясь перебить тот ужас, что живет в нем. Ты хотел бы вот так вот роскошествовать здесь?
Все наши разговоры на эту тему с господином Старшим матросом и в самом деле были чертовски однообразными. И каждый раз он действительно начинал отчаянно паниковать, хотя, казалось бы, где он сейчас и где его бывшие хозяева-командиры…
Уж не знаю, что там боцман подумал, но он даже пошатнулся, когда принялся отрицательно мотать головой.
— Вот тот-то, дружище! Змеелюды, возможно вообще местные, а значит, логично, что они куда лучше нас разбираются в том, как и что здесь устроено. Так что искать вакансии домашних питомцев — кроликов или уточеккурочек каких-нибудь — я бы торопиться не стал. Предлагаю, для начала разъеб@ть ту часть команды, что осталась на сбившей нас колымаге! А потом уже будем посмотреть… — я несколько ненатурально ухмыльнулся. — Из нее нас выковырять будет куда сложнее, чем с той крыши, где остались наши товарищи-подранки.
Не знаю, что происходило в голове боцмана, но внешне Ромка явно повеселел.
— Парни, блин, ну чего сгрудились толпой? Вдруг сейчас найдутся какие-нибудь местные патриоты и начнут в нас палить⁈ — боцман глубоко вздохнул, словно бы окончательно избавляясь от недавних настроений, и уже не так делано-оптимистично добавил. — Перестреляют ведь, как кур. Где уже там эта проклятая лоханка…
* * *
Как обычно, оказалось, предложить план было куда проще, чем его реализовать.
Упомянутая «лоханка» возвышалась посреди немалого размера поля, и только
