Кипрей - Ольга Дмитриевна Павлова
Тысячи погибших солдат или сотни убитых и угнанных в рабство мирных жителей. Казалось бы, простая математика, но сожри фениксы, человеческие жизни не меряются вот так, на вес!
«Ерунда, я только выполняю приказы регента, я не принимаю решений», – сказал он себе, и прозвучало это бесовски здраво. Одна загвоздка… Лжец из Лиара всегда был никудышный – ни других он не умел дурачить, ни себя. Себя – особенно. Не получилось и теперь… Сколько раз он нарушал дядины приказы, если был с ними не согласен! А что же на этот раз помешало?..
Лучше бы Эрег и правда прикончил его, да где там!.. Время сейчас такое: сдохнуть по-честному – не всем доступная роскошь.
Эверранцев проводили в другой зал – тот, где прямо на полу была расстелена вышитая серебром скатерть и суетились рабы, – ни одного среди них не было местного, все из предгорий. Измотанные, худые, с выцветшими опустевшими глазами. Альвир отчаянно отворачивал лицо, молясь, чтоб ни с одним из них не встретиться взглядом.
«Я не смогу, дядя. Я не смогу», – мысленно шептал он. Принимал у Эрега изукрашенную самоцветами чашу и пил незнакомый, непривычный на вкус напиток из сквашенного овечьего молока – за гостеприимство белого владыки. Хвалил здешнюю кухню, хоть не чувствовал ни вкуса, ни запаха, и пытался поддержать ломкий, непрочный разговор. Эрег складно говорил на общем для континента наречии, разве что слова коверкал, но привычной для таких встреч светской беседы все равно не клеилось. Владыка держался сухо и сдержанно, пустопорожний треп мало вязался с короткими рубленными фразами, характерными для здешних племен. А еще Лиар едва ли не физически ощущал, как прилипли к коже неприязненные, брезгливые взгляды – его собственных гвардейцев, которые, конечно же, все понимали, горских рабов, воинов из свиты Эрега. Да и сам владыка хоть и принял гостя, а симпатий к нему явно не испытывал. Лиара не оставляло чувство, что варвар охотно выпустил бы ему кишки, если б мог. Понять бы еще, что его останавливает…
Наконец, устав восхищаться красотой Закатных гор и рассуждать о погоде, принц решился заговорить о другом.
– Дозволь спросить, владыка. Один из моих людей погиб по дороге сюда… – Осторожный шажок по тонкому льду. Выдержит или покроется сетью мелких трещин?.. Эрег ждал, не меняясь в лице, и, похоже, отлично понимал, о чем идет речь. Донесли, значит. – Скажи, ему вовсе нельзя было помочь?
– Нет, равнинный, ни я, ни другие не смогли бы. Любой, кто ступил на эту землю – во власти Сангола. Не в нашей.
Любой, значит? Что ж, Альвир решил это запомнить. На всякий случай.
– Стало быть, совершилась воля его, – глядя в сторону, кивнул принц. – Наш проводник назвал место, рядом с которым это случилось, святилищем… Вы приходите туда, чтобы помолиться своему богу?
Теперь в раскосых глазах горца плеснулось искреннее недоумение. Пришлось пояснить:
– Мы приходим в свои храмы, чтоб помолиться – поговорить с богами или стихиями, попросить о чем-то.
– Странный обычай, – нахмурился владыка. – Сангол слышит нас, где бы мы ни были, для этого не нужно никуда идти. У нас нет храмов в вашем понимании. В святилище, что ты видел, мы приводим преступников, если те осмелятся просить милости Сангола. Если человек, осужденный на смерть, сумеет выйти на поверхность, значит он оправдан, и никто не посмеет отнять его жизнь.
Милости, значит? Альвир со всей проклятой отчетливостью вспомнил тропу над пропастью и черный провал старой шахты. Видит небо, он хотел бы впредь держаться подальше от этого места!..
– И… многие выходят?
Эрег неопределенно дернул плечом, и принц не осмелился расспрашивать дальше. Разговор оборвался, да и трапеза явно подходила к концу. Рабы уже убирали посуду. Альвир старался не смотреть на них, но теперь, когда не на что стало отвлечься, взгляд против воли цеплялся за сгорбленные фигуры – обнаженные по пояс, худые до неестественного. А потом один из них приблизился, убирая со скатерти опустевший поднос, и принц не смог подавить судорожного вздоха. Узнал. С этим человеком четыре года назад они вместе стояли на крепостной стене Тифры и хмуро смотрели на бесчисленные костры степняков. Лиар не помнил имени, но точно знал, что мужчина этот командовал «крылом» арбалетчиков тифрийского гарнизона. Принц помнил в лицо каждого из тех, кто пережил ту ночь. Ни с кем из этих ребят они не стали ни друзьями, ни братьями – да что там, те имени-то его настоящего и то не знали!.. И все-таки там, на траектории полета орбесских стрел, невозможно было остаться совсем уж чужими.
Арбалетчик мало был похож на себя прежнего, словно не четыре года прошло с их прошлой встречи, а несколько десятков. Может, Лиар и не узнал бы его, если б не злая насмешка во взгляде – характерная, запоминающаяся. Точно так же этот человек когда-то смотрел на тифрийского градоправителя, отдающего идиотские, самоубийственные приказы. Не было тогда на лице арбалетчика ни страха, ни растерянности, на смерть он шел с такой вот горьковатой полуулыбкой. Только тогда умереть и ему, и многим другим не довелось – не позволил нарисовавшийся в Тифре заезжий барон Вейнар Инальд. Он же – Лиар Альвир.
Дорога, изворачиваясь, как змея при броске, меняла стороны местами, и вот уже бывший командир арбалетного «крыла» смотрит так на самого Альвира. Горько, зло и как будто весело. Впрочем, он быстро опустил глаза, не стал рисковать. Едва ли рабам здесь дозволяют заглядывать в лица господским гостям.
Узнал или нет?.. Небесные горы, пожалуйста, только бы не узнал!
– Ты побледнел, равнинный. – От пристального взгляда Эрега стало совсем паскудно. – Неужто наши напитки оказались для тебя слишком крепкими?
Принц насилу улыбнуться – вышло дергано и, наверняка, не слишком правдоподобно.
– Ничуть, владыка. Но дорога была долгой и, признаюсь, тяжелой для меня и моих людей. Дозволишь ли передохнуть?
Альвиру даже лгать не пришлось, он и правда чувствовал себя так, словно по нему прошлась строем вся орбесская конница.
– Иди, мои люди проводят тебя. До вечера есть время.
Лиар кивнул гвардейцам и зашагал к выходу, чувствуя, как немеет спина от вонзившихся в нее взглядов.
– Ты не привел с собой рабов. Возьми одного из моих, если хочешь.
Принц на мгновенье зажмурился. От великодушия владыки и собственного бессилия скрутило внутренности. Варвар, разбойник, убийца любезно предлагает своего раба… Свободного подданного эверранской короны. А эверранский принц будет кланяться и благодарить за это.
Ему бы возненавидеть
