Шимун Врочек - Питер
Ладно, имеет право.
У всех свои скелеты в инструментальных шкафах.
Уже на путях Иван вспомнил, что забыл сумку. Вернулся. Старик стоял посредине комнаты и раскачивался, словно в наркотическом трансе. Белые волосы его светились в темноте.
— Всё-таки любят, сволочи, — бормотал старик. Вытирал слезящиеся невидящие глаза грязным рукавом и снова раскачивался. — Любят.
Иван неслышно поднял сумку и отступил к выходу. Сердце колотилось.
Что здесь вообще происходит?
* * *— Белый тигр не может выжить в дикой природе, — сказал старик. — Это к твоему вопросу, зачем я его выпустил из клетки. Этим он похож на нас, людей. В природе альбинос слишком выделяется, он умрет с голоду или станет жертвой других тигров — нормальной, естественной окраски. Так же и мы, люди. Мы — альбиносы среди окружающей нас дикой природы. Представь, что тебя привезли и выпустили там, где для тебя всё чужое. И ты — чужой. А теперь, когда снаружи всё изменилось, мы, люди, что-то вроде тигра на Марсе. Слышал про другие планеты? Теперь даже метро для тигра — хоть что-то родное.
Иван помолчал. Вот как, значит, получается.
— И никаких вариантов? — спросил он наконец.
— У людей или у тигра?
— У тигра. В городе?
Старик пожал плечами.
— Есть один.
— И какой?
— Ну, он может стать людоедом.
* * *Семьдесят девять. Восемьдесят. Иван закончил отжиматься и поднялся с пола, мокрый насквозь. Руки подрагивали от усталости. Похоже, регулярные упражнения возвращают ему диггерскую форму. Сейчас черед разминки с мячом. Внимание, координация, чувство партнера…
Иван помедлил. Нет больше моей команды. Нет больше диггера Вана. Всё приходится начинать сначала.
Стоит ли?
Он достал мячики, взвесил их в руке. Теннисных, жаль, нет. Ничего, сойдут и простые тряпичные, с утяжелителями. Время философских бесед наступило. Ха. Иван улыбнулся. Со стариком было хорошо тренироваться. Они болтали о том, о сем, продолжая перекидываться мячиками. Слепой ловил легко, а ошибался редко, гораздо реже Ивана. Словно в башке у него лазерная система наведения — вместо потерянных глаз. Интересно, как это случилось? Старик на вопросы об этом отмалчивался. Иван покачал головой. Жуткая, наверное, была история…
Вообще, своеобразное ощущение — работать с партнером, который тебя не видит.
И ещё философия.
В прошлый раз старик сказал, что метро — это ад. Сегодня он заключил, что метро — это рай, откуда людям рано или поздно быть изгнанными.
— Так метро — это всё-таки ад или рай? — уточнил Иван, бросил мячик. Старик легко поймал тряпичный комок, повёл головой.
— А что такое, по-твоему, Рай?
Бросок.
— Место, где живут ангелы, — сказал Иван, в свою очередь ловя мячик.
Старик наклонил голову. Белые глаза, казалось, смотрели в глубину, в самую душу Ивана. Мячик летел. В последний момент морщинистая рука поднялась и поймала его перед самым лицом слепого.
— Вот ты и ответил, — старик бросил мячик Ивану. — Если встретишь ангелов, передавай им привет.
Иван в прыжке перехватил бросок, легко приземлился. Ребра почти не болели.
— Обязательно.
— Трепло! — сказал старик добродушно. — Хочешь послушать, как всё было на самом деле? Уж я-то знаю.
— Да ну? — Иван усмехнулся. Лови! — Ну, почему бы и нет…
Старик пошевелил губами.
— Где-то по метро ходит старый Бог, — начал он негромко. — У него длинная белая борода, морщинистое доброе лицо и голубые глаза. Совершенно развратные, конечно.
Иван поперхнулся. Ничего себе описание!
— И такую вот фигню я могу нести километрами, — сообщил старый хрен. — На самом деле всё было далеко не так пафосно. Жил когда-то, задолго до Катастрофы Изначальный Монтер… И решил он в один прекрасный день (опять легенда, на самом деле, конечно, день был довольно паршивый) построить метро… Позвал своих монтеров и приказал: во вам план, стройте, сволочи, так-то и так-то. А я проверю.
Монтеры постонали, но делать нечего — построили. И посмотрел Изначальный Монтер на метро и сказал, что это… фигово, но могло быть и хуже.
И сказал Изначальный Монтер: да будет в метро Свет.
И провели монтеры электричество…
А потом, — старик сделал многозначительную паузу. — Потом появился Изначальный Диггер…
* * *Нашёл, чем меня грузить. Знаем мы этих изначальных…
Иван фыркнул.
Сказочки для диггеров младшего возраста. Косолапый мне такие рассказывал. Да я сам такие рассказывал, когда воспитывал молодняк.
Дверь в комнату старика была приоткрыта. Иван заглянул в щель. Старик ходил из угла в угол, опираясь на свой чудовищный костыль. Тук, тук, тук, тук. Неутомимый и огромный. Седая грива развевается. Борода в колтунах.
Старик вдруг развернулся к стене, покачался с ноги на ногу. Словно перед ним кто-то стоит. Иван прищурился. Да ничего там нет. Тень от инструментального шкафа.
— Что вы всё сюда лезете? Что вам тут — Ноев ковчег?!
В следующее мгновение Иван зажмурился, помотал головой. Снова посмотрел.
Да ну, фигня. Не может быть.
Обычная тень. Неподвижная, как и положено тени от неподвижного предмета.
Но Иван вдруг отчётливо вспомнил, как эта тень шевельнулась в ответ на реплику старика.
Глюки?
Могла ведь фиолетовая пыль остаться на его одежде? Почему нет?
Вот и привиделось. А что старик со стеной разговаривает — ну, у всех свои недостатки, верно?
Иван покачал головой.
— Что вы от меня хотите? — спросил старик. — Ну, говорите?!
Иди, диггер, и хорошенько выспись.
* * *Телефон звонил, не переставая.
Иван ещё во сне услышал этот звук, монотонно-режущий, раздражающий своей бессмысленностью. Тррр, тррр, тррррр.
Звук резал нервы. Иван застонал сквозь зубы, уткнулся в подушку, перевернулся на бок, накрыл подушкой голову… Не помогло. Звук с лёгкостью проникал сквозь слои ткани, втекал, врезался в уши, словно диггер проникал в ВШ, лихо орудуя ломиком и чьей-то матерью. Трррр.
ТРРРР.
Когда ТРР стало огромным, как станция Невский проспект, Иван не выдержал. Скатился с матраса, открыл глаза. Что это? И резко, словно с разгону, пришел в себя. Вернулся из снов в материальную оболочку — и чуть-чуть не поместился. Болело сердце. Иван не понимал в медицине (а кто в ней сейчас понимает? Разве что военмедики с Площади Ленина — говорят, у них там сохранилось всё с довоенных времен), но это он понимал. Сердце часто, неравномерно билось, во рту пересохло, на языке был кислый привкус. С годами каждый недосып давал подобное. И слабость. Плевать.
ТРРР-трррр-ТРРР.
Иван зажмурился, помотал головой. Звук шёл из соседнего помещения. Телефон? Откуда здесь телефон? Иван встал, пошатываясь, добрел до двери. Линейные размеры проёма менялись на глазах — такого жуткого пробуждения Иван давно не помнил. Колбасит просто.
Трррр! Возьми, наконец, трубку.
Откуда у старика работающий телефон? С кем ему говорить? Со станции провели кабель?
Иван шагнул в проём. Оперся о косяк для лучшей опоры, старательно зажмурил глаза, открыл — всё равно фигово. В глазах был туман.
Ещё попытка. Наконец, Иван увидел. В комнате, что вчера показывал ему старик, на канцелярском столе, звонил серый телефон. Не может… Иван шагнул вперёд, непослушными, деревянными пальцами схватил трубку, поднес к уху.
Телефон замолчал. Иван смотрел на серый гладкий корпус с чёрными кнопками и думал, что это галлюцинация. Точно, глюки. Вот и показалось…
— Алло, — сказал Иван.
Долгая пауза.
Щелчок.
— Кто у аппарата? — наконец спросили оттуда резким повелительным голосом.
— Горелов, — сказал Иван. Надо же привыкать.
— Слушай приказ, Горелов. Вторая линия переводится в режим автономности. ГУС «Дачник» в режим военного времени. Общая готовность пятьдесят минут. Вы поняли? Общая готовность пятьдесят минут. Основные убежища приготовить к приёму людей. Получено подтверждение сверху. Повторяю, получено подтверждение…
Иван слушал. Холод заполз от пластмассовой прохладной, гладкой, неприятной на ощупь, трубки в ухо, затем в середину головы, затем начал спускаться по пищеводу в желудок. Скопился там, как пролитая ртуть, тяжёлым бликующим пятном.
— …о запуске. Подтвердите приём информации. Горелов, заснул?!
— Подтверждаю, — сказал Иван.
— Горелов, слушай, — голос вдруг утратил железобетонную твердость, помертвел, обмяк, словно из него вытащили опорную арматуру. — Всё кончено. Забудь о тридцатой бис, спасай людей. А я… я, пожалуй, выпью и выстрелю себе в висок. Горелов, спаси людей, я тебя прошу. Это бессмысленно… будь в этом хоть какой-нибудь смысл, я бы попытался сам, но смысла нет, — голос начал смеяться. Ивану послышалось за спиной говорившего чьё-то дыхание. — Они идут. Знаешь, я надеялся, что этот день никогда не наступит. Я надеялся хотя бы не дожить до него. Умереть… да хотя бы от рака. Почему нет? Рак хороший выбор. По крайней мере, у меня осталась бы надежда. А сейчас я смотрю в будущее и там чернота. Знаешь, как у атеистов. Ничего. Нофинг. И я не могу смотреть в глаза людям. Всё. Ты передал приказ?
