Шимун Врочек - Питер
Ночью ему опять снились госпиталь и лейтенант с мёртвыми глазами. Снова в слепящем белом свете он шёл за лейтенантом по проходу между койками, опять раненые смотрели на них с ненавистью и страхом, отводили взгляды. И снова вспышка, мир вздрагивал и сдвигался, когда лейтенант нажимал на спуск.
Доктор падал медленно-медленно. Иван видел белёсые волоски у него на тощей шее. Но лицо доктора изменилось, теперь это был военврач с Площади Ленина. Беззвучно разевали рты медсестры. Одна из них была Таня. Другая та девушка, Иллюза. Иван во сне, он помнил, очень натурально удивился.
Иллюза кричала. Таня кричала.
Иван положил руку на плечо лейтенанта…
Тот медленно поворачивался. Иван уже предчувствовал, что не нужно было этого делать… но, наконец, увидел лицо.
Лейтенантом был Сазонов.
— Здорово, Ваня! — весело сказал Сазон. Вспышка. Иван вздрогнул, почувствовал, как пуля входит ему между ребер… там же металлическая пластина, верно? Иван опустил голову и увидел, как кровь толчками выбивается из пулевого отверстия. Меня убили, подумал Иван. И начал падать…
Отдаляющееся лицо Тани.
Белое подвенечное платье.
Отчего не бросилась, Марьюшка, в реку ты…
Иван открыл глаза. Пора уходить, понял он. Хватит терять время. Выздороветь можно и по пути.
Над ним был серый потолок со щелью между плит.
* * *Обитал старик в перегоне от Восстания до Чернышевской, в маленьком заброшенном бункере. Для каких целей его создавали, неизвестно, но тут было две комнаты (одна из которых с телефоном), а в дальнем конце, через коридорчик, что-то вроде складского помещения — маленького и тёмного. Там стояли серые железные шкафы, и возвышалась колонна из инструментальных ящиков, сложенных один на другой. В бункере был свет — лампы на шнурах. И две из них работали! Впрочем, к тому, что электричество может быть везде и расходоваться без нормы, Иван после Площади Восстания начал уже привыкать.
Старику освещение без надобности, так что, можно сказать, Ивану повезло.
— Собираешься уходить? — спросил старик, когда Иван сообщил ему о своем решении. — Дело твоё, хозяин барин. Возьми. Твой паспорт.
— Серьёзно?
Иван вынул потертую книжицу из пальцев старика, осторожно раскрыл.
«Иван Сергеевич Горелов. Дата рождения: 01.11.2008, место рождения: г. Санкт-Петербург Ленинградская обл.»
— Это не мой паспорт, — сказал Иван. — Имя моё, а паспорт не мой.
Старик пожал плечами.
— А чей? Он лежал рядом, когда я тебя нашёл.
Может, его выронил гнильщик? Вот это у судьбы шуточки.
Иван хмыкнул.
Подарочек от гнильщиков. И как нельзя вовремя — без документов в метро сейчас сложно.
— И кто ты по паспорту? — спросил старик.
— Иван. Только фамилия другая.
— Ну и забей, — старик задрал голову, словно разглядывал потолок. — Даже привыкать не придётся.
— Логично.
Сазонов забрал оружие Ивана, нож, фонарь и документы, остальные вещи были в Ивановой сумке на станции. Там же, в сумке, был и стеклянный шарик. Подарок для Тани. Иван прищурился. Таня. Глаза — лампы накаливания с выгоревшими спиралями.
— Мне нужно домой.
Молчание.
— Вернуть всё, как было — это и есть твоя цель? — старик повернул голову к Ивану. — Не слишком романтично.
— Я хочу назад свою жизнь, — упрямо сказал Иван.
— Глупости, — сказал старик. — Твоей жизни никогда не было. Ты умер на этой войне, диггер. Просто ты до сих пор этого не знаешь. Ты умер, Иван, — повторил он. Белые глаза без зрачков смотрели на диггера из-под век.
— Кто ты?
— Я? — слепой засмеялся.
— Смех расточил я звенящий на тысячу кубков… — продекламировал он. — Вышла из мрака младая… Ты знаешь такую? …с перстами пурпурными Эос.
Иван невольно вздрогнул. Где он слышал про «младую Эос»? Не так давно… впрочем, недавние события, казалось, произошли сто лет назад.
— Как мне тебя называть, старик?
Тот помолчал.
— Зови меня Айс, — ответил наконец. — Хотя лучше… никак не зови.
* * *Через два дня Иван окреп достаточно, чтобы совершать короткие прогулки. Старик составил ему компанию — нехотя и ворча. А, главное, непонятно зачем — по крайней мере Иван этого так и не понял. Ради компании? Держи карман шире, а то патроны не влезут. Гулять со стариком было сущее мучение. У него был свой ритм. Обычно он врубал полную скорость и убегал вперёд на своем костыле. А иногда, как нарочно, плелся позади.
Чтобы отвлечь себя от боли в выздоравливающем теле, Иван рассказывал старику историю про морскую тварь на Приме.
— Я как тигра увидел, сразу понял, что тут дело нечисто.
— Тигра? — удивился старик. — Какого тигра?
— Белого.
— Бенгальского, что ли? Хех, — старик вдруг засветился изнутри, как потолочный плафон из матового стекла. — Красивая тварь. Откуда он в метро?
— Ну, говорят, один из работников зоопарка его выпустил перед самой Катастрофой и он забежал в метро. Байка, конечно, — сказал Иван. — Но почему бы и нет? Мне нравится.
— Байка, говоришь? — старик почесал бровь. — Вообще-то, это я его выпустил.
Пауза. Иван решил, что ослышался. Или старик окончательно сбрендил? А мир за семь дней он случайно не создавал?
— Откуда выпустили?
— Из клетки, конечно! Не задавай идиотских вопросов. — Старик продолжал шагать, опираясь на костыль. Двужильный, сука. — А где он, по-твоему, должен был находиться? На Эмпайр Стейт Билдинг? Ну, ты чайник.
Это было обидно. Иван даже остановился, чтобы разобраться в собственных ощущениях. Действительно обидно. Он и забыл, когда в последний раз чувствовал подобное. Пожалуй, после смерти Косолапого — ни разу.
Стоило позволить, чтобы тебя убили, чтобы снова почувствовать себя чайником.
— О, великий гуру, скажи… — начал Иван.
— А в торец? — старик даже остановился.
— Понял.
Иван помолчал.
— Слушай, дед, а зачем ты его выпустил? Нет, серьёзно?
* * *В этот раз они зашли дальше обычного. Сегодня, ради разнообразия, ноги Ивана не дрожали, а сердце не работало так, словно из последних сил перекачивает загустевший на морозе мазут.
Стоп. А это что такое?
— Что это? — спросил Иван.
Старик пожал плечами.
— Вентуха. Ничего интересного, — и пошёл дальше. Тук, тук, тук.
Иван подсветил фонарем. Обычный вход в обычный вентиляционный тоннель. Оттуда шёл плотный поток воздуха — Иван почувствовал, как тот шевелит волосы на лбу. Смотри-ка, до сих пор работает. Он зашел внутрь.
Высветил лучом фонаря бочонки, составленные один на другой — получилась такая башня. Угольные фильтры. Понятно.
Одно слово: ФВУ. Фильтро-вентиляционная установка. Дальше, если пройти по стволу, кстати, есть гермодверь и шлюзовая камера — выход наружу. Диггеры иногда пользуются стволами ФВУ-шек для выхода на поверхность. Но это сложный трюк. По лестнице лезть, даже если она в хорошем состоянии, никаких рук не хватит. Семьдесят метров. А уж если с грузом или лестница обледенела… н-да.
Впрочем, один раз я такой фокус проделал, подумал Иван. Когда за мной гнались зелёные — веганцы. Но тогда и выбора у меня не было…
Иван огляделся — всё как обычно. Видимо, за фву-шкой ухаживают, всё неплохо сохранилось. Он подсветил лучом стену. Полустертые цифры на бетоне — номер ФВУ-шки. Иван хмыкнул, пошёл к выходу.
Когда уже спустился на рельсы, внезапно его словно током ударило.
Чёрт, не может быть.
Иван вернулся. Ерунда. Сердце стучало.
Да ну, показалось…
Иван опустил сумку на пол. Медленно, осторожно, словно опасаясь найти подтверждение своим страхам, поднял фонарь. Цифры на стене высветились — красным.
Иван подошел и дотронулся до бетона. Выщербленный, суховатый, шершавый.
Провел пальцами, посмотрел — на перчатке осталась белая пыль.
«Всё дело в двести первой ФВУ».
Так, кажется, ему сказал Дятел, юродивый философ с Восстания?
Приехали. Теперь я нашёл точку, вокруг которой вертится всё метро.
Номер на стене: 201.
Рядом с номером была надпись. Иван прочитал, усмехнулся, покачал головой. Ну, конечно, как без этого…
— Что там написано?
Иван вздрогнул. Он не слышал, как старик вернулся. И вообще — откуда он знает про надпись? Иногда Ивану казалось, что старикан всё видит, но с непонятной целью притворяется слепым.
— «Энигма хороший человек ТМ», — прочитал Иван с выражением. Старик вздрогнул. — Это кто такой?
Что там кричали гнильщики по поводу старика? Иван прищурился.
Старик небрежно пожал плечами. Мол, первый раз слышу.
— Вы его знаете?
Иван посмотрел на него долгим взглядом. Старик явно неплохо знал этого таинственного «Энигму». Знал, но почему-то делал вид, что даже не родственник.
