Шимун Врочек - Питер
Ивану вдруг захотелось успокоить того, на том конце провода.
— Да, я передал.
— Спасибо, Горелов. Почему я никогда не замечал, что мир вокруг существует? Знаешь, жена жаловалась, что я не умею гулять вместе с ними — с ней и с дочкой. Что я всегда выжидаю время, чтобы отправиться куда-то ещё. Что-то там делать. Я всегда был занят. А сейчас мне до смерти хочется назад эти пять минут. Вот эти пять минут в осеннем парке. Было пасмурно, сыро, красные листья. Я помню, Горелов. И дочка бежит, раскинув руки. Сырые листья. И жена рядом. Мне так не хватает этих пяти-двух-одной минуты. Чтобы она добежала до меня. Нет, чтобы смотреть на неё, я хочу потрогать её волосы. Вот эти мягкие, спутанные. Белёсо-серые. В такие моменты, как сейчас, понимаешь, кого на самом деле ты любишь. Это не слова. Это вот такие моменты. Вон она бежит. Если смерть — это вечность, я хочу вечность в красных листьях. И дочка бежит ко мне. Папа! — кричит она. Это жутко сентиментально, да, Горелов? Горелов, не молчи, Горелов, пожалуйста. У меня больше никого не осталось.
Тёмное ничто. Если бог есть, пусть даст им свет, а я могу и так. Темноту я переживу, если буду знать, что у них будет свет.
Мы уничтожили себя. Сейчас, пока ракеты ещё летят, эти пятнадцать минут… Если бы я мог, я бы умер от стыда. Перед ней, перед дочкой. Глупо, Горелов? Не молчи, Горелов.
Пожалуйста, не молчи.
Пожалуйста.
Гудки.
Иван положил трубку.
* * *— Что это было? — Иван приблизился к старику, схватил за грудки. — Что?! Это?! Было?!
Слепые глаза старика глядели куда-то над плечом Ивана. Старик повёл головой.
— Телефон?
— Да, блин! Телефон, блин!
В следующее мгновение Иван понял, что падает. Жилистая рука старика отправила его… ох!
Иван покатился по полу, в глазах потемнело. Он наконец остановился, скрючился. Суровый дед… сука.
— Дыши глубже, — посоветовал старик. — А с телефоном есть простое объяснение…
— К-к… — Иван задохнулся. Боль электрическими толчками изливалась из солнечного сплетения, лишала сил. — К-какой ещё…
— Запись, — сказал старик. Голова его была слегка задрана, словно он прислушивался к чему-то, белые глаза были не здесь, а где-то в другом месте.
— Что?
— Хех. Обычная запись, — произнес старик обычным ехидным тоном. — Это же полувоенный объект. Тут все разговоры положено записывать.
— А кто тогда звонил? — спросил Иван, уже зная ответ.
— Твоя судьба, — сказал старик звучно и вдруг сломался, захохотал, скаля уцелевши зубы. — Автомат звонил, конечно. Это же хрен знает когда было. А сейчас какой-то контакт замкнуло и всё сработало. Вызов и работа автоответчика.
— Чего-о?
— Не было никаких чудес, Иван. Никакой мистики в метро нет, понимаешь? Заруби себе на носу, салага.
* * *— Что ты собираешься делать дальше?
Иван почесал лоб. Отвечать глупо, не отвечать — обидеть старика. Он серьёзно спрашивает, сразу видно.
— Давай угадаю, — сказал старик. — Мстить, верно? Убьешь своих врагов?
САЗОНОВ, ОРЛОВ, МЕМОВ.
Необязательно в таком порядке.
— Да, — сказал Иван. — Примерно так.
— Предположим, над этой твоей целью есть цель более высокого уровня, более глобальная… Что ты будешь делать? Выживание не одного человека, как в твоем случае, а человечества.
— Спасти мир?
— Очень смешно, — сухой тон старика. — Но да, почти. Ты хоть понимаешь, что значит для человечества ЛАЭС?
Опять снова здорово. У старика явно какая-то нездоровая мания к этой ЛАЭС.
— Дед, я тебя очень уважаю, но не сейчас. Может, когда-нибудь потом, ладно? Давай так — я разберусь со своими делами и подумаю, что сделать с твоими. Даже лучше — я дам тебе слово диггера. Хочешь?
Старик некоторое время молчал, точно обиженный. Лицо подёргивалось.
Жаль, но сейчас не время для такого похода. Старик кивнул. Ладно.
— Вернешься в Альянс? — спросил он наконец.
— Прямой путь мне закрыт, — сказал Иван, радуясь, что старикан совсем не замкнулся. — Через Восстания мне не пройти.
Старик вздохнул.
— Если я не могу тебя отговорить, то могу помочь. Поднимись до Выборгской. Там есть сбойка — переход в тоннели кольцевой линии. Их начали строить перед самой Катастрофой, но так и не закончили.
— Я знаю.
— Ты будешь перебивать или дослушаешь, наконец?! — раздражился старик. — Найдешь проводника. Он проведет тебя… куда тебе нужно попасть?
Иван обдумал варианты. Из друзей у него остались только Пашка и Шакил. Но до Пашки надо ещё добраться, он, скорее всего, уже на Василеостровской… Тогда да. Шакилов может помочь. На Сашку можно положиться.
«Если он ещё жив».
— Для начала — на Невский.
— На Невский. Значит, синяя ветка. Дойдешь до Чёрной речки, там через Петроградскую и Горьковскую пойдёшь вниз, до Невского.
Вариант, конечно. Иван помолчал. Если бы не одно «но»…
— Тоннель же затоплен?
— Там есть проход. Можешь мне верить. Новая Венеция, слышал?
* * *В дальней комнате обнаружился целый ящик старых советских противогазов. ГП-4, определил Иван. Вот изолирующий ИП-2М. Старье, но почему нет? И куча регенеративных патронов к нему. Иван поднял и прочитал на донце банки «Годен до 2008 года». Н-да. И много тут такого добра?
Мне бы всё равно пригодилось. Только что скажет старик?
Звук шагов. Стук костыля.
Легок на помине. Старик остановился рядом, подождал.
— Я возьму? — спросил Иван. Старик повёл головой — вправо, влево.
— Возьми, сколько тебе нужно. Мне уже без надобности.
Слепые глаза его смотрели куда-то над плечом Ивана.
— Всё-таки решил идти? — спросил старик.
— Да, — сказал Иван. — Мне нужно домой.
Старик кивнул — понятно, и вышел. Иван прислушался к удаляющему стуку костыля, покачал головой.
Кажется, мне будет не хватать этого звука.
Иван выбрал из груды противогазов целую маску под свой размер, натянул. Фху-у, Фху-у — с усилием продышал. Нормально. Резина плотно стягивала лицо, обхватывала затылок. Наверное, с похмелья хорошо надевать. Чтобы голова не развалилась. Иван снял, вздохнул — хорошо. С сожалением окинул взглядом кучу ГП-4. Жаль оставлять, хоть и старье, но грабить старика Иван не собирался. Отложил в сторону два фильтра с самым свежим сроком годности. Тоже, правда, просрочены, у них типовой срок пять лет хранения, но всё же лучше, чем ничего. Углю-то что сделается, в принципе. Закрыл ящик. Подумал, снова открыл и выбрал ещё одну маску под размер. И ещё один фильтр. Запасная маска — это нужно.
Сложил маски в сумку.
Когда он закончил, почувствовал укол беспокойства. Чьё-то присутствие… чёрт, расслабился!
Иван мгновенно повернулся, нырнул вниз, уходя от выстрела… Потом хмыкнул и выпрямился. Ну, старик, ну напугал. Слепой стоял около двери и смотрел куда-то над головой Ивана.
— Держи, — сказал старик просто. И протянул руку.
Ни фига себе.
Иван посмотрел на лежащие в его ладони упаковки таблеток, сложенные пополам и перетянутые коричневой аптекарской резинкой. Вот это да. За такое богатство в метро и убить могут.
— Что смотришь? Бери, пока дают, — старик опять начал сердиться. — Тебе надо, тебе врач прописал. Держи уже, халявщик!
Иван протянул ладони.
— Спасибо!
— Сочтемся, — хмуро сказал старик, словно до этого у него клещами вырвали его драгоценные антибиотики. — Иди сразу выпей. Вода там.
* * *К вечеру Иван решил, что готов тронуться в путь. Из своих запасов старик выделил ему ещё сумку, два фонаря, запас батареек, полтора рожка патронов и нож. Неплохой, но раньше у Ивана был лучше. Впрочем, раньше и потолки в тоннелях были повыше, так старики говорят.
Огнестрельного оружия у слепого не было. Увы.
— Не передумаешь? — старик смотрел в потолок.
А я ведь начал привыкать к его выкрутасам, подумал Иван. Возможно, я даже буду по ним скучать. Смешно.
— На атомную станцию, что ли? — Иван покачал головой. Вот упрямый тип. — Извини, старик. Это не про меня.
— Когда передумаешь, — сказал старик, — А ты передумаешь, поверь. В общем, когда передумаешь, не забудь: тебе нужен третий блок. Запомнишь? И ещё: прямой путь — не всегда самый короткий. Следи за собой, будь осторожен. А теперь, когда я навешал тебе на уши всякой высокопарной лапши… по пути, кстати, переваришь… давай-ка присядем на дорожку.
Присели. Помолчали.
— Удачной заброски, диггер, — сказал старик.
* * *Когда тебе пятьдесят один, можно подумать и о смерти.
— Ты нас предал, Энигма, — сказала одна из теней. Старик не мог её видеть, но знал, что тень эта — не от человека.
— Зачем ты ему рассказал? — продолжала тень.
— Он неудачник, — старик поднял голову. — Что он может изменить?
