Эйдзи Микагэ - Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 4

Но, однако, они и сами подчиняются насилию.

В этом нет никакого смысла. Бесполезно подчинять себе стадо макак. Максимум – можно получить удовольствие. Впрочем, этой причины достаточно, чтобы прибегнуть к насилию.

Насилие – это нормально, если для удовольствия.

Моя этика верна, раз я сам себе могу так говорить.

Я снова позвал блондинчика. С того раза он всячески меня избегал, но я сказал ему, что, если он не придет, я возьму друзей и мы вместе оттрахаем Рино, и тогда он явился сразу. Я пригласил одноклассников – бывших дружков блондинчика – и Рино с подружками и отвел блондинчика к канаве. Это был грязнючий ручеек по колено глубиной, в котором нередко попадались дохлые собаки и все такое прочее.

– Слышь, макака! Ты ведь в секции по плаванию, да? – спросил я. – Ты, может, удивишься, но я очень плохо плаваю, знаешь? – я взглянул на Рино; та хихикала. – Ты мне не покажешь сейчас, как надо плавать?

Разумеется, об отказе не шло и речи. Когда я указал ему: «Уаа, только не говори, что собираешься плавать в одежде! У тебя что, совсем мозги отсохли?» – он совершенно добровольно разделся до трусов. Естественно, так я ему остаться не позволил и заставил снять и трусы тоже. «Иии!» – закудахтали Рино и ее подружки.

Белобрысик поплыл. Было видно, что он отчаянно пытается выглядеть невозмутимым. Когда я приказал ему поплавать баттерфляем, он показал весьма динамичный баттерфляй в канаве. Это было так смешно, что я хохотал до слез, заодно попинал его. Половине учеников быстро наскучило это зрелище, как он хлебает грязную воду, но Рино смеялась и хлопала в ладоши.

Я стал говорить с Рино, так чтобы блондинчик все слышал. «Рино, давай потом пойдем в гостиницу». «Э? Н-не надо говорить такие вещи при всех, Ко-тян! Я стесняюсь!» «Ты не хочешь?» «Да нет… не то что я не хочу». «Ну пойдем тогда». «…Хорошо». «Сделай что-нибудь вроде вчерашнего, это было так классно!» «Ну, я не против… эй, ну правда, не говори так при всех! Ой глупый…»

Белобрысика вырвало прямо в канаву.

Как и обещал, потом я отвел Рино в гостиницу. Там уже ждали несколько человек. Я получил деньги от незнакомых мне мужчин и ушел домой, оставив Рино в гостинице.

Разумеется, я рассказал об этом белобрысику.

С того дня я его больше не видел.

О да, насилие, несомненно, ничего не решает. Оно только порождает ответную ненависть. Ты прошел через все это лишь потому, что бездумно прибегал к насилию, понятно тебе?

Но и мне пришлось заплатить за то, что я прибег к насилию.

Историю с канавой не удалось скрыть, так что в конце концов о ней узнала мать. Когда ей стали известны подробности, она стала бояться меня и обращаться со мной, как с чужаком. Сейчас мы уже почти не общаемся. Хотя я по-прежнему так ее люблю.

Однако я продолжал предавать ее. Я снова и снова прибегал к насилию. Удовольствие от насилия стало для меня наркотиком.

Я по-прежнему считаю, что насилием ничего нельзя решить. Зато разрушить можно абсолютно все и всех. Любого человека может уничтожить насилие – каково бы ни было его общественное положение, каким бы он ни был знаменитым, сколько бы у него ни было денег. Когда я применяю насилие, зная при этом, что разрушаю чью-то жизнь, в моем сознании вспыхивает белый свет, разносится по всему телу и щекочет мне сердце, словно пытаясь его растворить. И это так здорово, что я не могу остановиться.

Готов спорить, когда-нибудь и меня кто-то уничтожит.

Когда я воображаю, как мои внутренности растворяются в серной кислоте, мне почему-то приятно. Невероятное чувство облегчения я испытываю, всего-навсего рисуя в воображении картины, как все мое тело превращается в жидкость.

Мне плевать, почему так.

Просто интересно: может, я и должен был оставаться жидкостью? Может, было бы к лучшему, если бы я так и не принял человеческого облика после насилия со стороны моего отца.

– У тебя есть желание?

Ну и как я должен был ответить на этот вопрос?

Какое у меня могло быть желание, если я знал, что все равно когда-нибудь меня уничтожат?

Я… нет, не только я. Все рано или поздно потеряют всё. Тогда есть ли на свете хоть что-нибудь, что имеет значение? Если есть – не стесняйтесь, дайте мне знать.

Когда я понял, что ничто на свете не имеет значения, все стало таким скучным. «Скука» – это, как сказал Дайя Омине, монстр, и она пытается меня сожрать.

Так что меня все устроит, если только оно поможет мне разогнать скуку.

И поэтому я создал «Игру бездельников» и начал «Битву за трон».

Первый раунд «Битвы за трон»

Все впечатления свежие, все было так классно. Убийства, обман – все было, как я ожидал; я даже был тронут тем, насколько эта игра соответствует моим желаниям.

Мм, если подумать – пожалуй, маловато было напряжения; Дайя Омине в качестве [Революционера] был чересчур силен. Этот тип плюс [Революционер]? Кто тут говорит о балансе?

Второй раунд «Битвы за трон»

Обалденно. И много пикантных сцен, так что было на что посмотреть. Когда Юри-тян умоляла меня убить Кадзуки Хосино сразу после того, как соблазнила меня, я смеялся так, что чуть сердце из груди не выскочило.

Но, серьезно, Юри-тян просто пугает. В самом конце, когда она убила моего NPC, она притупила мою бдительность, разыграв полное смятение и растерянность; у нее все лицо было в слезах; и она пырнула меня, когда я подошел к ней, чтобы утешить! Она демон, это точно. Сам дьявол. Как после этого доверять женщинам?

Третий раунд «Битвы за трон»

Все произошло так быстро, даже смешно. Какое страшное лицо было у Преда, когда она первой убила Юри-тян. Ну, такое развитие событий тоже может быть прикольным время от времени, наверно.

И, наконец, четвертый раунд «Битвы за трон»

Из-за того, что игра начала мне постепенно надоедать, да плюс к этому и Кадзуки Хосино пытался не дать другим убивать, прикольных сцен было не так много. Да, он явно не разбирается в том, что хорошо и что плохо. Пусть они убивают больше, ну правда! Пусть обманывают друг друга! Выкиньте только эту ерунду про мир-дружбу! Нафиг мне эта драма.

Вот, ну и поэтому я не очень внимательно следил за четвертым раундом «Битвы за трон». Я краем глаза проглядывал сцены, где не происходило чего-нибудь реально интересного, вроде чьей-нибудь смерти. Потому-то я был не очень внимателен, когда смотрел [Тайную встречу] между Дайей Омине и Кадзуки Хосино.

«В о в с е   т ы   у   м е н я   н е   в ы и г р а л».

Пока Кадзуки Хосино не произнес эти самоуверенные слова.

Что несет этот дебил, который даже не может определить, кто «владелец»? – сперва я ухмылялся, думая так; но потом, когда я наблюдал за их разговором и за их лицами, меня внезапно посетила вот какая мысль:

а может, он понял, что я «владелец»?

Из-за того, что я был не очень внимателен, мне трудно сказать наверняка. Но выглядит похоже, по крайней мере, на мой взгляд. Впрочем, вряд ли Кадзуки Хосино сможет сделать что-нибудь, даже если узнает.

Но когда я наблюдал за ними дальше, у меня снова появилось такое же ощущение.

Уж не сговариваются ли эти двое втихаря?

Вполне возможно, что Дайя Омине что-то затевает. Пожалуй, лучше исходить из того, что он таки действительно что-то затевает.

Но сомневаюсь, что Кадзуки Хосино знает его план в деталях. Я не видел, чтобы Дайя ему рассказывал его прямым текстом. Да и вообще, возможно ли сговариваться в такой ситуации?

А может, они и не сговаривались, а просто Кадзуки Хосино понял его план и молча одобрил?

Я заглянул в экран игрового автомата. Кадзуки Хосино, которому суждено скоро превратиться в мумию, что-то шепчет внутриигровому Дайе Омине.

Вот что он говорит:

«Я бы справился лучше».

О чем он, черт побери?

Внезапно я обратил внимание, что Дайя Омине, все это время следивший за экраном с таким серьезным видом, словно молился, поднял голову и пялится на меня.

И все-таки, по-моему, я когда-то видел уже это лицо… Если не ошибаюсь, Омине-семпай ходил в ту же среднюю школу, что и я? Но не припоминаю, чтобы я видел смазливое личико этого парня среди прочих старшеклассников, которые прокалывали уши, плюя на школьные правила.