Вадим Проскурин - Война индюка
— Жаба ты, а не капитан, — возразил Тандер. — Мечом владеешь?
— Мечом не владею, — покачал головой Дэн. — Владею луком, ножами и бластером. А очки носил больше, чем все твои орлы, вместе взятые.
— Ну да, вы же бойцы невидимого фронта, — покивал головой Тандер. — Лук не потерял и не сломал — это хорошо. Будешь стоять сзади, рядом с Бердом, — он указал пальцем на одного сержанта. — После боя посмотрим, жаба ты или капитан.
— Я тебя навещу в краях удачной охоты, — пообещал Дэн.
Тандер поморщился и сказал:
— Я в Аллаха верю.
— Тогда письмо отправлю через Никс Милосердную, — сказал Дэн.
Тандер поморщился еще раз и отвернулся. Дэн вспомнил, что люди считают Никс орочьей богиней и не слишком почитают. Зря они так.
В глубине тоннеля что-то зашевелилось, на биодетекторе появилась зеленая отметка.
— К бою! — приказал сержант Энджел.
— Отставить, — быстро сказал Дэн. — Это свои, зеленая же отметка.
— Отставить, — подтвердил Тандер.
Через минуту из тоннеля вышел капитан Мунлайт. Тандер принял стойку «смирно» и отрапортовал:
— Сэр капитан, докладываю! Противник атакует внешний периметр с намерением отрезать основные силы от транспорта. Насколько успешно — Сэйтен его разберет, ничего не видно, дым кругом. Взвод эвакуируется, добровольцы прикрывают отход. Докладывал лейтенант Тандер.
— Вольно, Тандер, — сказал Мунлайт. Пригляделся к лейтенанту повнимательнее и спросил: — Тужурку с кого снял?
— С Денниса, — смущенно признался Тандер. — Мы с ним случайно поменялись, сам не понял, как так вышло.
— Взводом Деннис командует? — спросил Мунлайт.
— Так точно, — ответил Тандер.
— Ты неправ, — заявил Мунлайт. Обернулся и крикнул вглубь тоннеля: — Эй, живее там! Здесь свои, все нормально!
— Разрешите уточнить, сэр капитан, в чем я неправ? — поинтересовался Тандер.
— В том, что на погребальный костер торопишься, — сказал Мунлайт.
Тандер лихо и придурковато улыбнулся и воскликнул:
— А где я еще такой костер найду? Два кубометра дров маловато будет!
— Кому маловато, а кому в самый раз, — возразил Мунлайт. — Забирай свою четверку и брысь отсюда! Энджел, ты тоже брысь. Я справлюсь.
Тут он, наконец, заметил Дэна, и добавил:
— Вот с ним вдвоем справлюсь, а других жертв не надо. Жаба, у тебя бластер есть?
Дэн отрицательно покачал головой.
— Энджел, дай ему бластер, — велел Мунлайт. — И валите отсюда все. Эй, черепахи недотраханные, я сколько орать буду?!
Последние слова он прокричал внутрь тоннеля. Вскоре оттуда появились два сержанта-телохранителя, а с ними Невилл и Алиса.
— Забирайте этих и проваливайте, — приказал Мунлайт. — Тандер старший. За цыпу отвечаешь головой.
При слове «цыпа» Алиса напряглась и зашипела, как рассерженная змея — то ли ругаться собралась, то ли драться, непонятно. Невилл отвесил ей подзатыльника и посоветовал:
— Не балуй.
— Прощай, брат, — сказал Тандер и обнял командира. — Извини, что плохо о тебе думал.
— Правильно ты обо мне думал, — заявил капитан. — За то и расплачиваюсь. Прощай.
Тандер протер глаза, затем шумно высморкался и сказал:
— Боевой порядок основной, Энджел ведет, я замыкаю. Вперед! Чего встали, дебилы? Вперед, я сказал!
Минут за десять до описываемых событий к Герману вернулось сознание. Ему снилось, что он умер, а какой-то дебил в небесной канцелярии ошибочно записал его в поклонники Джизеса и сколько ни орал Герман: «Ом мани падме хум!», ничего не помогало. Набежали бесы и демоны, поволокли Германа в адский Хелл, где правит Сэйтен, стал Герман орать и вырываться, и огрел его какой-то бес горящей головней по плечу. И очнулся Герман и отбросил головню, и понял, что не мертв он пока, но это временно, потому что вокруг бушует пламя и только в одной стороне еще есть путь к спасению. А потом Герман понял, что из двух его железных ног действует только одна, да и та хреново, и отсюда следует, что конец его дурной жизни придет даже раньше, чем он только что предполагал. И конец этот обещает быть весьма неприятным. Хотя нет, бластер при себе, можно застрелиться. А потом от выстрела энергоблок в рукоятке сдетонирует, какой костер полыхнет — заглядение!
Сверху упала еще одна головня, на этот раз точно на голову. Загорелись волосы, пришлось настучать самому себе по башке. Герман решил, что пора выбираться. Спроецировал на очки карту с тактического компьютера, сориентировался и заковылял на трех конечностях к ближайшему отмеченному выходу. Слава Будде, выход как раз в той стороне, докуда пламя еще не добралось. Но это ненадолго, скоро доберется.
Перед каждым перекрестком Герман останавливался, осторожно выглядывал из-за угла и осматривался. Один раз биодетектор выдал россыпь красных отметок, Герман вытащил бластер и всадил в эту россыпь пульку максимальной энергии. Чего мелочиться, когда и так все полыхает?
В другой раз Герман вскинул бластер, но не выстрелил, потому что отметка окрасилась в зеленый цвет, а тактический компьютер подсказал, что к нему приближается Звонкий Диск, его нынче как-то по-другому зовут, но это быстро не вспомнишь. Герман помахал другу рукой (да, другу, чего уж там…) и едва успел прикрыться другой рукой от метательного ножа.
— Звонкий Диск, мать твоя жаба, ты что творишь, урод!! — возопил Герман.
Лезвие торчало у него из ладони, каждое движение отзывалось резкой болью. Герман понял: из этого леса он живым не выберется. Ткнул здоровой рукой в сторону выпавшего бластера, дескать, забирай, и сказал:
— Мудак ты, Дик.
Дик его нынче зовут, вспомнил Герман.
— Шеф! — воскликнул Дик и стал ругаться.
Ругался он недолго, но энергично. А когда иссяк, сунул бластер Германа себе за пояс, нацепил на нос очки Германа с уже открытой картой, а самого Германа взвалил на могучие плечи, от чего тот завизжал, как свинья у мясника — очень больно было. А когда Дик побежал, стало еще больнее, и от этой боли Герман опять потерял сознание.
Надо сказать, что свои очки Дик потерял сразу, как только его одолел приступ неодолимого страха. К тому времени, когда Дик наткнулся на Германа, он уже безнадежно заблудился, и если бы шеф не привлек его внимания (а он, мудила, сразу ножом!), Дик вряд ли сумел бы выбраться наружу. Но теперь у него снова была карта, а его растрепанный мозг снова стал связно мыслить. Вот только силы уже на исходе…
До выхода Дик Германа как-то дотащил. И не просто дотащил, но сохранил остатки рассудка, которые крикнули вместо него:
— Не стреляйте, свои!
Позже Дэн сказал, что Дик ничего не крикнул, а нечленораздельно зарычал, как мифический тираннозавр, но чуть менее устрашающе. От этого рыка рука сержанта Берда дрогнула, стрела сорвалась с тетивы, и, к счастью, просвистела мимо. Боги хранили.
А потом у Дика иссякли силы. Только что их было много, и вдруг не стало совсем. Говорят, если лошадь долго и сильно погонять, она бежит, как ни в чем не бывало, а потом внезапно падает и умирает. Так и Дик — упал и стал умирать.
— Германа спасать надо, — сказал Дэн. — Да и Дика тоже не мешало бы.
— Тебе надо, ты и спасай, — огрызнулся Седрик.
Герман заскулил и засучил своими железные ногами, которые уже не свистели, а постукивали и похрустывали.
— Песец протезам, — констатировал Дэн.
— Песец нам всем, — уточнил Седрик.
Наклонился и отвесил Герману смачную пощечину.
— Сдурел?! — воскликнул Дэн.
— Где я? — недоуменно спросил Герман. — Кто я?
— Очухался, — сказал Седрик. — Эльфы далеко?
— Кто? — не понял Герман. — А, эльфы… Да они везде!
— Я тебя не спрашиваю, сколько их и где они, — сказал Седрик. — Я тебя спрашиваю, далеко ли они отсюда. Когда в последний раз живого эльфа видел?
— Вроде оторвались, — прохрипел Дик.
Когда он обессилел и упал, он думал, что умрет немедленно, но теперь как-то не умиралось. Может, пронесло?
— Хватит уже тут торчать, — решил Седрик. — Хватай этого, — он указал на Дика, — и уходим. Наши, наверное, уже взлетели.
— А если не взлетели? — спросил Дэн.
— Значит, не судьба, — ответил Седрик и взвалил на плечи Германа, который при этом отчаянно завизжал.
— Чего визжишь? — обратился к нему Седрик. — Какой ты, блядь, дьякон и рыцарь? Свинья ты бестолковая!
Дэн стал поднимать Дика, и оказалось, что Дик может переставлять ноги, и тащить его на себе не обязательно. Так и заковыляли.
Про Джозефа Слайти никто не вспоминал уже минут пятнадцать. Когда управление армией потеряно, командира не вспоминают, нет в этом никакого смысла, Джозеф и сам это понимал. А еще он понимал, что живым из этого леса не выйдет. Но не потому, что не может, а потому что не хочет. Раньше ему много раз доводилось произносить высокие слова наподобие «есть вещи пострашнее смерти», «воинская честь превыше всего», «когда Родина в опасности, каждый жертвует собой» и другие тому подобные. Тогда он произносил их как молитву или заклинание, не вдумываясь в смысл, но теперь этот смысл открылся ему во всей полноте. Действительно, воинская честь превыше всего, и, действительно, есть вещи страшнее смерти. Позор, например. Джон Росс организовал штурм завода, преподнес, так сказать, на блюдечке, даже ракетную атаку отбил с минимальными потерями, а Джозеф прилетел на готовенькое и все просрал. Курсанты в академии будут потом изучать этот бой как пример того, как не нужно воевать, будут вспоминать полковника Слайти, которому доверили древнее оружие, а он все просрал.
