Сочинитель - Андрей Русланович Буторин
– Чего головой завертел? – спросил его Сергей Сидоров. – Не узнаешь?
– Нет, – признался Васюта. – Я здесь никогда не был. Далеко отсюда до Мончи?
– До чего?..
– Ну, до того района, где Околот живет… На том берегу Монче-губы, который к сопкам ближе.
– Далеко, не далеко, а все равно не сбежишь, даже не думай, – прищурилась «мама». – Лично буду тебя на мушке держать, сзади пойду. А вы, мужики, спереди, – сказала она мужу и свекру. Было видно, что командовать она привыкла не только дома.
– Ясен пень, не сбегу! – воскликнул сочинитель. – Куда мне тут бежать? Мне как раз тоже Силадана найти хочется, а я даже не знаю, в какой стороне Монча… ну, район этот самый…
Правда, Васюта все же немного слукавил. В промежутке между домами он увидел треугольную верхушку горы Поазуайвенч, а значит, нужное направление узнал, дом Околота был чуть правее, но как туда лучше добираться, все равно было ему неизвестно, так что соврал он не сильно.
– А я вот не знаю пока, Вася, стоит тебе верить или нет, – будто подслушала его мысли Елена Сидорова. Потом и вовсе сказала то, от чего у сочинителя пересохло во рту: – Может, ты с теми бандитками заодно, а в «микроскоп» специально залез, чтобы к нам в доверие втереться. Наплел нам сказок, мы бдительность потеряли, а тут, хоп, «ОСА»!
* * *
Вообще-то Васюта и в родном мире удивлялся, как его мама умела накликать неприятности. Стоило той сказать: «Лишь бы дождь не пошел», как чистое до того небо могло за десять минут затянуть тучами. Или если в походе за грибами махнет рукой: «Да ничего мы здесь не найдем!», лучше сразу поворачивать назад, корзины все равно останутся пустыми. Здешняя Елена Сидорова, похоже, и в этом плане не отличалась от своей мончегорской двойницы. Стоило ей произнести последнее слово, как из-за угла ближайшего дома вышли с оружием на изготовку Олюшка, Светуля и Анюта – вся «ОСА» в полном составе! Олюшка успела сменить «Печенгу» на более удобный в городских условиях «Никель», такой же автомат был и у Светули. Даже Анюта предпочла «Никель» любимой компактной «Умбе», что красноречиво говорило о том, что она намеревалась пострелять от души.
– Всем стоять, не двигаться, руки в гору! – повела стволом Олюшка. – Васенька, ты цел? Беги скорее к нам!
– Ну я же говорила! – торжествующе воскликнула «мама». – Я как чувствовала: Васенька этот – казачок засланный! А ты, Сережа, ему уже поверил…
– Никому я не поверил. – «Папина» рука, которая поползла было вверх будто в ответ на команду осицы, вдруг резко схватилась за автомат и направила его на «осиную» троицу. – Давайте, стреляйте! – закричал он. – Меня срежете, а ваш Васечка – сразу за мной, так что тоже не промахнетесь!
– Стоп! – замахал руками Васюта. И закрутился на месте, поворачиваясь то к «родителям», то к любимой: – Стоп-стоп-стоп! Никому ни в кого не надо стрелять! Сергей, Елена, Валентин Николаевич! Да, я вам не все сказал… Олюшка – это моя девушка. Но я никакой не засланный, так случайно вышло, долго объяснять…
– Что?! Ты его девушка?! Как это понимать?.. – уставились на Олюшку Светуля с Анютой, продолжая при этом держать на прицеле Васютиных «родственников».
– Я вам просто не успела объяснить, – начала оправдываться Олюшка. – Но какая разница? Вы же мне верите? Значит, его нужно спасти из лап этих гадов!
– Олюшка! Это не гады! – продолжал махать руками сочинитель. – Это мои мама, папа и дедушка! Здешние… Ну, ты поняла, да? Не стреляйте в них! Давайте все решим мирно!
– Мирно мы решим, когда твои подельники сложат оружие и все вы встанете лицом к стене с поднятыми руками! – выкрикнула ему Анюта. – А уже потом станем разбираться, кто чья девушка и кто кому дедушка.
– Может, для вас еще раком встать? – злобно выплюнула Елена Сидорова. – Только сначала я этого вашего прихвостня шлепну… – навела она автомат на Васюту.
– Мама! – вырвалось у сочинителя, и было неясно, то ли это просто междометие, то ли он обратился так к этой женщине.
– Зови-зови свою мамочку, – осклабилась та. – Вдруг и правда прибежит, как прибежала эта твоя…
Договорить она не успела.
– Вон там, смотрите! – махнул в сторону еще одного дома Валентин Николаевич.
– Что, и правда его мама бежит? – посмотрела туда Елена.
То же самое невольно сделали и все остальные, включая Васюту. Из-за стоящего от них метрах в восьмидесяти, уже на другой стороне улицы, четырехэтажного дома выскочил и залег за грудой кирпичей человек в коричневой куртке. Он тут же выставил ствол автомата и выпустил очередь. Сочинитель не сразу осознал, что стреляют именно по ним. Лишь когда, просвистев рядом с ухом, одна из пуль выбила из стены кусок штукатурки, Васюта все понял. А еще увидал, как к первому стрелку из-за того же угла подбежал еще один человек, и еще…
Стрелять в ответ стали и осицы, и «папа» с «мамой».
– Отдайте мой «Никель»! – потребовал сочинитель, и «отец» уже взялся за ремень его автомата, но тут закричал «дедушка» – таким безапелляционным, командным тоном, что Васюта невольно вытянул руки по швам.
– Отходим в дом! – выкрикнул старик. – «ОСА» тоже, если жить хотите! Иначе нас всех перешлепают, как утят!
Странно, но сочинитель вдруг задумался, почему Валентин Николаевич выбрал именно такое сравнение, ведь водоема поблизости нет… Впрочем, это засбоило, видать, его обескураженное происходящим сознание, поскольку разницы в том, в каком именно качестве – утят, котят или слонят – их перестреляют, не было совершенно. Разница была лишь в том, насколько быстро это произойдет – через минуту или чуть попозже. К счастью, он быстро опомнился и закричал уже сам, обращаясь к любимой и ее подругам:
– Олюшка! Что вы там встали?! Давайте быстро в дом, пока целы!
Поскольку у Васюты все равно не было оружия, чтобы отстреливаться, он первым подбежал к входной двери, распахнул ее и, держа открытой, выпалил уже для всех:
– Давайте-давайте, все скорее сюда!
Сначала в дверной проем юркнул «дедушка», за ним, пятясь и продолжая стрелять короткими очередями, «мама» и «папа», а затем подтянулись отстреливающиеся осицы. Лишь после них зашел в дом и сам Васюта. Валентин Николаевич уже открыл дверь квартиры и впустил всех вовнутрь.
* * *
Только успели войти в комнату, где до этого уже побывал сочинитель, как выстрел разбил окно.
– К стенам! – выкрикнул «дедушка» и первым прижался к стене, направив на окно свою «Умбу».
