Кипрей - Ольга Дмитриевна Павлова
Нейд уезжал завтра. Он не скрывал от Жаворонка свой отъезд, но с собой не звал, а Рик не навязывался. Для Ордена он куда нужнее здесь, в Эверре, а что до принца… Тот пообещал, что вернется через две-три недели, но Жаворонок знал, что этого не случится – ни через три недели, ни через три месяца. Он вообще никогда не вернется. До его коронации осталось меньше двух месяцев, принц ведь родился в самом начале месяца урожая, тогда, когда и урожая-то еще нет. А значит, не дадут ему вернуться живым. Не степняки – эти-то если обещали, то не тронут… А вот от своих куда денешься? Если в замке, под защитой регентовских людей, шансы у принца еще могли быть – призрачные, конечно, но все-таки, – то вот в одиночку за пределами города ему не выжить. Пускай. Не сегодня так завтра Рику самому пришлось бы спровадить Нейда на тот свет, поэтому уж лучше так… Что ж, хоть проститься они смогут по-человечески! Не на три недели – насовсем. Хорошо… А то вот с Гайдом и того не вышло.
Рик смотрел, как догорает закат, и снова, как тогда, казалось ему, что небо надвигается со всех сторон, норовя раздавить… И словно не Нейду осталось жить последние дни, а ему, Жаворонку. Засело под сердцем неотвратимое чувство скорой утраты. Страшное, всеобъемлющее… Только Рик все равно был отчаянно благодарен Тиол за эти последние дни. За несколько мгновений там, на крыше, терпкость красного вина и глупую, горькую радость их последней встречи.
Пес его знает, сколько бы он стоял так – идти было некуда и незачем, но короткий шелест за спиной заставил вздрогнуть. Ничего понять Рик не успел, что-то ударило меж лопаток… Дернулся, ожидая боли, но она так и не пришла. Развернулся. На полу лежал маленький бумажный голубь. Рик бестолково завертел головой, но никого, конечно, не увидел. Что ж, до конца коридора далеко, тот, кто запустил голубя, уйти бы не успел, да и не попал бы он с большого расстояния! А значит, кидали снизу и не без помощи магии. Волшебник запоздало метнулся к ограждению, вгляделся вниз, но в темноте ничего толком не разглядел. Ладно, к бесам!.. Поднял птицу, развернул. На шершавой бумаге было написано два слова:
«Найди Эрида».
Вот только не слова в первый миг поразили Жаворонка, нет… Почерк. Слишком он показался знакомым… Так писал Гайд. На одну секунду Рик даже дышать перестал от всколыхнувшейся надежды – горячей, отчаянной… и совершенно бестолковой. Подошел к факелу, всмотрелся получше – нет, конечно же, нет, показалось… Не его рука. Похоже, на первый взгляд, но вот тут петелька другая, и букву «а» он совсем иначе писал. Рик очень хорошо помнил почерк друга, потому что тот сам учил его писать сложные слова. Вообще-то Рик был грамотным, сколько себя помнил, читать уж точно умел, но писал не слишком хорошо, с ошибками, и Гайд взялся помочь… Так что кто другой, может, и спутал бы, но только не он, не Жаворонок.
Нет, Гайд из Алиры давно мертв, а письмо подкинул кто-то из людей Ордена. Что ж, Рик и раньше не сомневался, что в замке таковые найдутся, но хранитель прежде предпочитал эту догадку не подтверждать. И если на сей раз он изменил своим привычкам, значит, дело серьезное. Ладно, Эрид так Эрид… Не худшая компания.
Из замка выбирался осторожно, петлял, как пьяный. Останавливался, высвобождая частичку дара, прислушивался к шагам за спиной: упаси небо привести за собой соглядатаев Ивьена! Он и без того всю душу вытряс, прежде чем уехать… И хоть сейчас графа в столице нет, Рик не сомневался, что за ним найдется кому проследить. Потому и сидел все эти дни тихо, не выбирался ни к Эриду, ни к Орвику. Бесову мать, что ж там случилось такого, что хранитель его выдернул?!
Стражник открыл сразу, ждал… Смерил пристальным взглядом и вернулся к столу, на котором привычно стояло две полных кружки. А потом молча выложил перед Жаворонкам золотую пластину.
– Это что? – не понял волшебник.
– Сам не видишь? Нашел в условленном месте. Хранитель велел передать ее тебе.
Волшебник прищурился.
– Хочешь сказать, теперь он согласен говорить со мной напрямую? С чего бы, столько времени от меня бегал, а тут вдруг сам…
Эрид скривился, словно от боли, и залпом хватил половину кружки.
– Ни от кого он не бегал! Хранитель обязан проявлять осторожность, иначе мы все окажемся в подвалах!
– Ну а сейчас что ж не проявил? За мной люди регента следят, на кой было меня вот так выдергивать?
– Выбора не было! Ты из замка не выходил, а это срочно!..
Жаворонок повертел в пальцах золотую пластину. Точно такая же, как у Эрида, они, наверно, все одинаковые. Если высвободить дар, то от нее едва заметно веет магией. Ничего общего с немыслимой мощью артефактов, сваленных в старой камере, где Рик нашел зеркало Эскиля. Искра затухающего костра против пламени кузнечной печи. И все-таки, штука непростая…
– Ладно, значит, это он передал мне?
Эрид опять вгляделся в лицо Жаворонка, помолчал. Потом мотнул головой.
– Не совсем. Это ты передашь верховному фиору. Мы знаем, что принц собирается в Орбес… Поезжай с ним, найди возможность увидеться с Авилим-фиором.
– Да вы там с хранителем вместе, что ли, квасите?! – опешил Жаворонок. – Ты как себе это представляешь? Во-первых, я даже не собирался с принцем ехать, он меня и не звал… А во-вторых, фиору я что скажу?
Эрид бросил на него усталый, раздраженный взгляд, но былой злости в нем так и не появилось. Что ж, то ли привык он к жаворонковой манере, то ли еще в чем дело…
– А ты не понял? Скажешь, как есть, назовешься настоящим именем. Авилим до конца будет верен Фениксам, он присягал вам! Отдашь пластину. – Стражник подался вперед, едва не опрокинув выпивку. – Рик! Проклятье, ты что, не понимаешь? Мы почти готовы выступать, хранитель в скором времени намерен сразиться с Альвирами! И в этом бою силы Орбеса должны выступить на нашей стороне!
Рик посидел, осмысливая. Надо же, еще совсем недавно его бы в дрожь бросило от таких новостей,
