Кипрей - Ольга Дмитриевна Павлова
Проклятье, где же Адалан успел оступиться?..
– Послушай, я делал все, что в моих силах, и если кто-то, сидя за сотни аттов от столицы, счел, что этого недостаточно, то, может, нам стоит поменяться местами? Не так-то просто строчить доклады под носом у эверранского регента!
Светлоглазый пожал плечами.
– Просто сделай то, что от тебя требуется, и твоя верность никогда больше не вызовет сомнений. А после решишь сам, сражаться на нашей стороне или идти своей дорогой. Тебе выплатят хорошие деньги и не станут мешать.
Вот как?..
– И что я должен делать?
Светлоглазый посмотрел в упор. Фонарь стоял между ними, и Адалан походя отметил, что лицо у собеседника усталое, нездоровое, но, кажется, совсем молодое.
– Убить эверранского регента.
Он еще говорил что-то о том, как любой из них мечтал бы оказаться на его, Адалана, месте, и в хриплом голосе впервые звучало оживление. Ну понятно, идейный. Тоже верит в земное воплощение верховного демона, от которого немедля нужно избавить свою страну… Что ж, не Адалану его судить, сам таким был.
– Я… я надеюсь, герцог понимает, насколько эта задача трудновыполнима? – с запинкой спросил Этер. Просто так спросил, потому что ответ не имел значения. Он пообещает этому человеку все, что угодно, вернется в замок и будет тянуть время.
– Герцог мне не докладывает. Но ты к регенту ближе всех, так что если кто и может с ним разделаться, то именно ты.
Этер промолчал. На жизнь Сэйграна Ивьена покушались постоянно, Адалан не раз был свидетелем таких попыток. Одну из них он сам предотвратил. Регента пытались травить, в него стреляли, на него кидались с ножом. Наемники, посланные кем-то из родственников или соседей, его собственные гвардейцы, простолюдины, озверевшие от горя и голода… Граф умел быть осторожным: еду его пробовали сразу несколько человек, он никогда не ездил одними маршрутами и в последний момент менял охрану. Нередко носил под курткой кольчугу из эльвергской стали – может, единственную на весь Эверран. Двенадцать лет Ивьен ухитрялся избегать встречи с Белогривым! Но Адалан впервые всерьез задался вопросом: а пожелай сам он сейчас убить регента, получилось бы у него это сделать?.. И от пришедшего на ум ответа бывший наемник вдруг растерялся. Не был он готов к такой ответственности, не был, и все.
– Через несколько дней регент уезжает из столицы, – голос светлоглазого вернул к развалинам башни. – Сделай так, чтобы живым он из этой поездки не вернулся.
– А если у меня не получится?
Собеседник полез за пазуху, в очередной раз заставив Этера приготовиться к удару, но вытащил не оружие, а сложенный вчетверо лист бумаги – старый и местами вытертый.
– Узнаешь? Чуть больше года назад ты написал это герцогу.
Этер захолодел. Проклятье, вся последующая переписка с людьми Гаро была зашифрована, на первый взгляд, в ней не содержалось ничего предосудительного… Письма о погоде и здоровье пожилой родни, не более! Но одно, самое первое – нет. В нем бывший наемник приносил клятву верности делу мятежников. Он никогда не видел Гаро лично, все происходило именно так, через бумагу и чернила. Ответ герцога Этер сжег тогда при свидетелях, а его собственное письмо, выходит, сохранилось… Ну что ж, разумно.
– Тогда по возвращении в столицу регент увидит эту бумагу на своем столе. Думаю, твой почерк он узнает, ты же у него за секретаря?
Пара секунд ушла на то, чтобы взвесить свои шансы, один вдох – на принятие решения. Ах, демон, не собирался Этер драться! Хотел спокойно уйти, а потом уже бегать от людей Гаро, пока хватит сил! Но проклятое письмо оказалось слишком близко.
Он опрокинул стоявший на камнях фонарь – так, чтобы горячий жир плеснул на руки светлоглазому. Несколько капель попали и на самого Адалана, обожгли грудь и правую кисть. Ничего, он был к этому готов. А вот противник замешкался, что в подобных случаях всегда приравнивается к смертному приговору. Может, светлоглазый и был хорошим бойцом – наверняка был, другого Гаро не прислал бы! Но теперь это значения не имело. Этер ударил под дых, заставляя того зайтись судорожным кашлем, и с силой толкнул в грудь. Упал сверху, метя коленом в ребра.
– Кто еще в замке связан с мятежниками? – Этер упер нож в горло поверженному противнику. Потянулся было сдернуть с него натянутую на глаза шапку, но передумал – успеется. Да и лица все равно не разглядеть: пламя в опрокинутом фонаре, конечно, потухло. А вот треклятое письмо отчетливо белело в пальцах светлоглазого.
– Кто?!
Адалан сильнее надавил на рукоять ножа, заставляя противника захрипеть. Выхватил письмо и рывком развернул его…
Похабная, черная брань рванулась с языка, Этеру вдруг показалось, что это к его горлу прижато стальное лезвие. Даже так, в блеклом, болезненно-желтом свете луны было видно, что листок пуст.
Светлоглазый сдавленно засмеялся.
– Ну и дурак же ты, Этер… Неужто думал, я стану подобные письма таскать при себе? Да оно и хранится не у меня! Но ты знай, если сейчас меня прирежешь, регенту передадут…
Этер с ненавистью скомкал проклятый листок.
– А не боитесь, что я сдам самого Гаро? – придушенно выдохнул он. – Не по своей воле, так на допросах!..
Светлоглазый не то закашлялся, не то вновь усмехнулся.
– Твое слово против слова герцога? Не мели чушь! Да и потом, а ты его хоть раз вживую видел? Нет? Так отчего уверен, что именно с ним все это время имел дело? И, кстати…
Он вдруг подался вперед и, перехватив руку Адалана, с силой вдавил в собственное горло. Даже пожелай Этер сейчас отдернуть нож – не успел бы. На мгновенье подумалось, что светлоглазый решил повторить последний маневр Отступника, но нет… Лезвие уперлось во что-то твердое и развернулось, едва не оставив самого Адалана без пальцев. Стало быть, под высоким воротом противник его прятал не только лицо, но и кольчужный горжет. Запястье отозвалось острой болью, и Этер выронил оружие; опрокинулся на землю, получив локтем в лицо. А через мгновенье противник был уже на ногах. Пнул в живот, не давая возможности подняться, а потом башмак его оказался у Этера на горле, передавил артерию. В глазах начало темнеть.
– Будь моя воля, здесь бы тебя прикончил, только приказ у меня иной. Предложение в силе. Убьешь регента – получишь деньги и свободу от прежних обязательств!
Может, светлоглазый говорил что-то еще, но Адалан уже не услышал – слишком шумело в ушах. Сознания он, кажется, не
