Утро нового века - Владимир Владимирович Голубев
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Как так получилось? Видно, того хотел сам Бог. Схватка между уже не воюющими между собой армиями, что может быть более странным? Журдан, видимо, решил, что ему нужно показать себя настоящим победоносным полководцем, чтобы не уподобиться проклинаемому французами Дюроку. Ему Жубер доверил восточный фланг итальянской армии, а тот вместо давления на австрийцев лишь тратил и так не очень большие силы своей армии на противодействие местным жителям, будучи не в состоянии найти с ними общий язык.
Приказа к бою от Моро не было, напротив, были даны указания оставить русским Венецию и присоединиться к основной армии Жубера. Маршруты войск были согласованы сторонами, наш полковник Лукич сидел в штабе Журдана, а при Соломине находился делегат от французов, полковник Дюпре.
Точные причины решения генерала республиканской армии нарушить приказ Первого консула и атаковать направляющиеся четырьмя колоннами к побережью русские войска останутся навсегда неизвестны. Французы оказались совершенно не готовы к бою. Понимая неотвратимую необходимость оставить Венецию, последние месяцы армия Журдана предавалась исключительно откровенному грабежу, разоряя церкви и дома, насилуя и убивая. Таким образом, разложение в республиканских войсках достигло критической точки. А если принять во внимание, что солдаты и офицеры уже знали о заключённом мире и искренне не видели причин умирать в сражении, то многие историки обнаруживали в приказе Журдана исключительно отчаяние и даже безумие.
Русские же, напротив, оказались настроены весьма решительно, уже видя перед глазами долгожданный Венецианский залив, в который стремительно заходили многочисленные русские транспортные суда, везущие грузы для изнеможённых долгой доро́гой войск. А ведь никто и подумать не мог, что его «армия калек», как называли русские войска, ушедшие в Италию, готова к бою.
Соломину удалось сколотить из солдат и офицеров, в большинстве своём оставшихся без родных полков после ранений, вполне боеспособную армию. Генерал непрерывно до изнеможения гонял людей на учениях, используя каждую свободную минуту, заставлял не думать об усталости от тяжелейшего марша через Альпы, восстанавливал уже позабытую некоторыми дисциплину, возвращая слаженность работы и уверенность в собственных силах. Сильно израненный Соломин словно оставил свои увечья позади, его видели везде, им гордились, его любили.
Разгром французов при Падуе был страшен. Русские словно сорвались с цепи, не дав Журдану ни одного шанса на победу. Сам командующий революционной армией утонул при переправе через реку Брента[6], документы его штаба также были утеряны при бегстве. Почти никто из бежавших французов не спасся — итальянцы, видя ничтожество недавнего врага, сколачивали многочисленные шайки и безжалостно убивали бегущих. Уцелело только чуть более семи тысяч галлов — те, что быстро сложили оружие и просто сдались русским.
Волнения начались даже в Пьемонте, где ещё стояли значительные французские силы, а уж остальные Апеннинские земли просто взорвались ненавистью к захватчикам. Умница Жубер всё смог подавить основные волнения и организованно отступить — полной катастрофы французам в Италии удалось избежать, хотя Рим был оставлен и незамедлительно занят армией Неаполитанского королевства.
Сама по себе потеря почти всей Центральной Италии не создавала опасности для Французской Республики, однако, такое вызывающее непослушание Журдана, приведшее к гибели вверенной ему армии, путала карты Моро и наносила ему чувствительное политическое поражение, создавая у его противников опасное впечатление полного развала в революционных войсках.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Плохое время для моего отъезда, милорд! — сэр Сэмюэл Стивенс был мрачен и даже печален, о чём свидетельствовал неподобающий тон, коим были произнесены слова, адресованные графу Солсбери, ближайшему стороннику короля Георга, члену Тайного Совета, начальнику над всеми заморскими делами государства, исключая Индию.
Тот недоумевающе посмотрел на своего подчинённого, никогда доселе не нарушавшего принятый порядок:
— Стивенс, Вы смеете мне перечить?
— Что Вы, милорд! — показалось даже, что на лице могущественнейшего главы разведки королевства мелькнул испуг, мгновенно сменившийся показным равнодушием — Я никогда бы не посмел проявить такую дерзость! Я просто хотел указать, что, возможно, столь скорый мой отъезд может нарушить управление…
— Стивенс, почему это Вы решили возомнить меня идиотом? Возможно, что Вы и Его Величество считаете недостаточно компетентным для управления государства? — Солсбери начал стремительно багроветь.
— Милорд, прошу Вас не сердиться. Вы меня давно знаете, я даже в мыслях не могу умалить Королевское Величие или начать сомневаться в Вашем решении! Меня просто мучит плохое предчувствие…
— Чёрт! Стивенс! Нашли время, чтобы демонстрировать свою хандру! — смягчился граф, — Мы стоим на пороге величайшей и славной войны! Именно от Ваших усилий зависит столь важное восстание недовольных варварским тираном! Нам нужно кусать русского медведя везде, подобно рою пчёл, чтобы царь Павел не мог даже подумать о сосредоточении сил против нас и наших союзников на континенте! Ваша миссия невероятно важна! Вы должны выполнить свой долг!
— Но, всё же сэр Ричард Саймон слишком молод, а Бэрт не обладает необходимыми связями…
— Вместе они прекрасно справятся! Чёрт побери! Стивенс, Вы должны сейчас думать исключительно о возбуждении недовольства среди поляков, германцев и греков. Они готовы к поднятию восстаний, которые купно с персами, балканскими горцами, маврами и остатками турок создадут огромный клубок напряжения для русских в Европе. А оказавшись ещё и под атаками китайцев и американцев, царь получит войну на всех своих окраинах, и наши удары разобьют его чудовищную империю на множество осколков.
В конце концов, какая разница, что здесь сотворят Саймон и Бэрт? Всё будет в Ваших руках, Стивенс! Именно на Вас смотрит наша великая монархия!
— Я исполню свой долг, милорд! Можете не сомневаться! — поклонился подчинённый, — Но, возможно, я закончу дела с Черкашиным? Его памфлеты слишком уж часто находят уже в самом Лондоне…
— Стивенс! Скоро Джервис вернётся в метрополию, будет объявлена война и наши эскадры полностью перекроют доставку всяких гадостей с континента. Проблема Вашего Черкашина решится сама собой! — ударил в нетерпении кулаком по столу граф, — Забудьте об этом!
— Я Вас понял, милорд, уже завтрашним утром отправляюсь в Бристоль.
— Отлично, Стивенс! Я верю в Вас! Более того, в Вас верит Его Величество!
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Джервис вернулся в блеске славы, любимчиком удачи. Он подловил Трюге, откровенно проспавшего визит противника, возле Менорки[7]. Французов было мало, они никак не ожидали обнаружить подле Балеарского архипелага эскадру англичан, численно их превосходящую более чем вдвое. От полного разгрома галлов спасли только быстрая реакция адмирала, сразу решившего отступать, даже скорее бежать со всех ног, и стойкость арьергарда контр-адмирала Дюбре.
Трюге потерял в бою и при отступлении три корабля, а уж потрепало
