Черное золото (СИ) - Алим Онербекович Тыналин
Спрятал карту и направился вниз, к лагерю. Первый этап закончен — мы на месте. Теперь начинается самое сложное: превратить этот пустынный холм в начало величайшего нефтяного месторождения страны.
Ранним утром следующего дня я обходил территорию будущего лагеря. Ночной заморозок прихватил лужи тонким ледком, под ногами хрустела пожухлая трава. С вершины холма открывался отличный обзор на все четыре стороны.
В памяти всплывали карты месторождения из будущего. Здесь должен находиться один из верхних продуктивных горизонтов, примерно на глубине восемьсот метров. Если повезет, успеем добраться до него до сильных морозов.
Рихтер уже размечал площадку под буровую:
— Леонид Иванович, здесь самое удачное место. Грунт плотный, можно ставить тяжелое оборудование. И от ветра прикрыто склоном.
— Согласен. А жилой городок разместим чуть в стороне, — я указал на пологий склон. — Чтобы людей не беспокоил шум от станков.
Лапин организовал бригады. Одни расчищали площадки от кустарника, другие ровняли грунт, третьи устанавливали большие армейские палатки.
— Первым делом — склад оборудования и продовольствия, — командовал он. — Потом жилые палатки. И обязательно окопать по периметру. Дожди могут зарядить.
Зорина выбрала место для медпункта на небольшом возвышении:
— Здесь поставим самую просторную палатку. Нужен деревянный настил и печку побольше. И перегородку для операционной.
— Думаете, понадобится? — спросил я.
— Уверена. На буровой всякое случается, — она критически осмотрела привезенные ящики с медикаментами. — И запасов маловато…
Островский с Кудряшовым разворачивали полевую лабораторию:
— Важнее всего установить приборы строго горизонтально, — бормотал химик, возясь с нивелиром. — Иначе все анализы будут неточными.
К полудню лагерь начал приобретать реальные очертания.
Двадцать больших палаток выстроились ровными рядами. В центре расположилась штабная палатка с радиостанцией. Чуть в стороне склады и конюшня для двух десятков лошадей, оставленных возчиками для хозяйственных нужд.
Повар Михеич уже растапливал полевую кухню:
— К вечеру горячая каша будет, товарищ начальник. И чай с сухарями.
Я наблюдал, как Кудряшов с геологической партией готовится к первому маршруту. Нужно создать видимость тщательной разведки, хотя я точно знал — первую скважину заложим именно здесь, на южном склоне.
— Александр Карлович, — позвал я Рихтера. — Как оцениваете сроки монтажа оборудования?
— При хорошей погоде за неделю управимся, — он развернул чертежи. — Я тут кое-что модернизировал в системе подачи бурового раствора. Это должно увеличить скорость проходки.
— А зимой можем бурить?
— Придется. Я уже продумал систему обогрева. Надо только успеть до морозов пройти первые сотни метров, укрепить ствол скважины.
Вдалеке послышались голоса. Это возвращалась разведочная группа Лапина, ходившая к ближайшей деревне договариваться о поставках продовольствия.
Я еще раз окинул взглядом лагерь. Здесь, на этом холме, закладывалось начало будущей нефтяной империи.
Главное сейчас не спешить, все делать основательно. Впереди долгая зима, но если расчеты верны, к весне у нас будет первая нефть. А там и до главного приза, девонской нефти на глубине, уже рукой подать.
Ветер донес запах дыма от костров. Бригады заканчивали работу, готовились к ужину. Первый день на новом месте подходил к концу.
На следующее утро мы приступили к монтажу буровой. Солнце едва поднялось над горизонтом, а Рихтер уже размечал площадку, расставляя колышки с натянутыми между ними веревками.
— Фундамент должен быть идеально ровным, — объяснял он бригаде. — Малейший перекос, и вся установка пойдет вразнос.
Я наблюдал за работой, отмечая про себя, как пригодятся здесь знания из будущего. В двадцать первом веке на этом месте стояла современная буровая с компьютерным управлением. Сейчас придется обходиться механикой и смекалкой.
Лапин организовал доставку тяжелых деталей. Восемь лошадей с трудом тащили сани с главным валом буровой установки. На крутом подъеме упряжка встала.
— Давай катки подкладывай! — командовал Лапин. — И рычаги готовь!
Рабочие, упираясь плечами в рычаги, медленно продвигали многотонную конструкцию. Пот заливал лица, несмотря на холодный ветер.
Рихтер не отходил от монтажников ни на шаг:
— Осторожнее с муфтой! Это сердце всей установки. Малейшая трещина и можно выбросить.
К полудню мы начали собирать буровую вышку. Металлические фермы, привезенные в разобранном виде, приходилось состыковывать прямо на месте. Сварки не было. Все на болтах да заклепках.
— Александр Карлович, — окликнул я Рихтера. — Как оцениваете конструкцию?
— Добротная, но устаревшая, — он протер усталое лицо. — Я внес несколько усовершенствований. Вот здесь, — он показал на чертеже, — установим дополнительные растяжки. А здесь модифицированный привод лебедки.
Внезапно со стороны лаборатории донесся возглущенный возглас Островского:
— Все насмарку! Основной ареометр разбит. И хроматограф показывает чушь!
Приборы действительно пострадали при перевозке. Тряска по ухабам не прошла даром. Зорина, осматривавшая походную аптеку, тоже обнаружила несколько разбитых склянок с лекарствами.
— Придется калибровать заново, — вздохнул Островский. — Благо, эталонные образцы уцелели.
К вечеру вышка поднялась на положенные тридцать метров. Рихтер лично проверял каждое соединение, простукивал молотком каждую заклепку.
— Завтра начнем монтировать паровой привод, — сказал он. — И надо решать вопрос с охраной. Оборудование дорогое, а место глухое.
Я уже продумал этот момент. Мы уже с Глушковым еще перед отъездом разработали рекомендации по организации охраны. Поэтому я дал ему указания:
— Организуйте круглосуточное дежурство. Посты расставьте так, чтобы просматривалась вся площадка. И обязательно конный патруль по периметру.
— Есть пара надежных ребят из бывших красноармейцев, — отозвался Глушков. — И трое охотников местных. Знают здешние места.
Ночью я долго не мог уснуть, прислушиваясь к звукам лагеря. Скрипели на ветру растяжки вышки, глухо ржали лошади в конюшне, где-то далеко в степи завывали волки. Время от времени доносились окрики часовых: «Стой! Кто идет?».
Завтра предстоял монтаж силовой установки. Это самый сложный этап.
А там и до начала бурения недалеко. Надо успеть пройти первые сотни метров до настоящих холодов. В который раз достал карту, сверяя расположение будущих нефтеносных горизонтов. Восемьсот метров… Должны успеть.
Впрочем, утром было не до бурения. Все началось с тревожных новостей. Лапин доложил, что ночью патруль заметил группу всадников, наблюдавших за лагерем со стороны деревни.
— Николай Петрович, — обратился я к Глушкову. — Похоже, пора налаживать отношения с местными.
Он уже успел собрать информацию:
— Деревня называется Шугурово. Триста дворов, в основном татары. Председатель сельсовета Галиуллин, человек влиятельный. Но реальная власть у старейшин.
К полудню ситуация обострилась. К лагерю подъехала группа конных во главе с седобородым аксакалом. Переводчик, молодой татарин в потертой гимнастерке, передал их требования:
— Говорят, вы заняли их лучшие пастбища. И скот теперь не может пройти к водопою.
Глушков спокойно выслушал претензии:
— Передайте уважаемым, что мы выполняем
