Здесь был СССР - Кирилл Николаевич Берендеев
– Ты пару раз загляни, убедись, что он в Рунете картинки смотрит. Я через часа полтора приеду.
– Слушай, если ты туда, захвати мой сервиз!
Пластиковая коробка с сервизом была величиной со стиральную машину. Маруся настроилась жить роскошно.
– Могу, – согласилась Катя. – А ты узнай, пожалуйста, когда именно приедет эта громила с ядром. Мне это очень важно.
– Мы до того дня уж точно переберемся. У вас барахла немного, мы старую мебель тут оставим, Кузьмины тоже в новый дом все новое купят, Мирзоевы – ну у них с коврами будет морока, они старинные ковры привезли…
– Ну пожалуйста! Ты же всегда все умеешь узнавать.
– Не все. Я вот никак и нигде не могу узнать, когда мой муж поумнеет, – внезапно помрачнев, ответила Маруся. – Меня твой предупредил. Ты, говорит, своему объясни, что с Артуром Свентицким ссориться не надо, Артур его сожрет, и вылетите вы в провинцию со свистом. Там, говорит, будете лягушек защищать.
– А Свентицкий – кто?
– Ты на новостные ресурсы совсем не лазишь?! Он из аппарата президента!
До приезда Андрея Катя сделала немало. Перевезла две сумки в новую квартиру, встретила машину с мебелью из ателье проката, расставила эту мебель, хотя и не слишком удачно. Кроме того, изучила торговый центр «Невских зорь», куда можно было спуститься в домашних туфлях, и галерею со всякими полезными женщине заведениями: парикмахерской, косметическим салоном, студией дизайна, бутиком с отличным бельем, диет-студией, студией моделирования фигуры, кабинетом консультанта по досугу.
В косметическом салоне она спросила, не нужен ли дежурный администратор. Когда узнали, что она занимает квартиру на шестнадцатом этаже, сразу пообещали сообщить о вакансии. Предложила Катя свои услуги и диет-студии. Нужно было, в самом деле, позаботиться о своем будущем, не дожидаясь, пока муж найдет место конторской девочки на побегушках. (Подспудно Катя хотела успеть устроиться в такое место, где не пришлось бы надевать обязательное платье чиновницы.)
В общежитие она приехала одновременно с Андреем. Он хотел поесть и съездить на вечернее собрание в партийный комитет.
– И тебе бы неплохо, – заметил он.
В другое время Катя нашла бы отговорку, но сейчас… сейчас ей захотелось сбежать из своего блока, потому что Егорка вспомнит про переезд и про то, что общежитие будет разрушено…
Она не знала, как объяснить сыну, что помешать невозможно.
* * *
Новый Петербург был таков же, как старый много лет назад: делал то, что считал для себя необходимым, лелеял искусство и красивые пейзажи, безжалостно отбрасывал то, что мешало двигаться вперед. Как когда-то его проспекты пролегли по плану наперекор старым улицам, лугам и огородам, так теперь новые проспекты подмяли под себя прежние, новые широкие набережные заменили стародавние. Вставать на пути у Петербурга, набирающего силу, вновь пришедшего к власти, было, пожалуй, даже опасно.
Он сохранял из своего прошлого то, что было прекрасно. Он возрождался как женщина, которая, проведя немало времени в забросе, чуть ли не в тюремной камере, вдруг получает волю, деньги и власть. Ни единого шнурочка она не оставит из прежнего своего потрепанного гардероба. Но у дамы был мужской характер, она мыслила огромными объемами, километрами, миллионами, и так же естественно, как более века назад. Можно ли убедить новый Петербург сохранить осколки невзрачного, устаревшего, отставшего от времени Петербурга? Катя и слов таких придумать бы не могла.
Отведя Егорку к Мирзоевым, потому что Маруся опять уехала в «Невские зори», Катя пошла с Андреем на собрание. Папа объяснил сыну, что это очень важно для мамы, и сын смирился.
Собрание оказалось интересным, шумным, даже веселым. Катя напрасно боялась, что увидит там кислые физиономии чиновников, стандартные серые костюмы и деловые платья. Пришла молодежь, обсуждали будущий парк, спорили о кукольном театре для малышей, потом вообще пошли пешком пить коктейли на Кронверкскую набережную.
Радость завершилась резко – Егоркиным взглядом. Он не спал, он ждал папу с мамой, и большие карие глаза безмолвно спрашивали: мама, что будет с Шуркой?
– Сыночка, утром поговорим, утром, – шептала Катя, укладывая сына спать.
И тут некстати заговорил Андрей.
– А послезавтра знаешь что будет? Приедет большая машина…
– Андрюша! – взмолилась Катя. – Ты его сейчас взбаламутишь, он не заснет…
– Я только хотел сказать, что ему будет интересно посмотреть. Такое наяву нечасто увидишь. Придут экскаваторы, придет машина вроде большушего автокрана, а на тросе ядро – вот такое здоровенное…
Андрей раскинул руки.
– Завтра, Андрюшенька, завтра!.. Егор, ни о чем не спрашивай и спи.
– Хорошо, мама, – с неожиданной покорностью ответил сын.
* * *
Коктейли и долгая прогулка над Невой сказались – Катя как легла, так и уснула. Разбудил ее Андрей чуть ли не восемь утра.
– Катюш, наш наследник куда-то сбежал.
– Не волнуйся, я знаю, куда он сбежал, – ответила Катя, села и сунула ноги в тапочки. – Включи чайник, я сейчас сделаю быстрый плов.
Она вскрыла вакуумную запрессовку, высыпала содержимое в миску, залила водой, сунула миску в теплокамеру кухонного агрегата, включила режим и реле. Потом надела теплый халатик и побежала вниз.
Егорки в блоке не было.
Катя обошла весь блок, заглянула в санузел – Егорки не было.
Она побежала к Марчукам – может быть, сына куда-то сманили маленькие Марчуки.
За соседской дверью шел настоящий скандал, Маруся слов не выбирала.
– Ты дурак, ты кретин! – кричала она. – Я тебя никуда не пущу! Ты понимаешь? Никуда!
Дверь распахнулась, выскочил Саша и кинулся прочь. Маруся встала в дверном проеме, глядя вслед. По круглому сытому лицу текли слезы.
– Какой дурак, какой дурак… – шептала она. – Что же теперь с Васькой будет?.. Господи, Господи… Катя, Катенька, что же делать?
Если уж деятельная Маруся растерялась, значит, причина была весомая.
– Марусенька, не стой тут, Наташка увидит, сплетни пойдут… – Катя затолкала соседку в блок. – Что у вас случилось?
– То случилось, что я вышла замуж за идиота! Если нас из Питера по его милости выпрут, что с Васькой будет?
– А что?..
– А то – у Васьки сосуды в мозгу никакие, операция нужна! И так уже дотянули, дальше некуда! Он чем старше, тем все хуже, может в любую минуту инсульт получить. Мы в очереди на операцию стоим, два месяца осталось, а этот баран уперся рогами – он лягушек спасает! Эколог хренов! А операцию только в Питере делают, а если уезжать придется… Ой, мамочка моя…
Маруся разревелась.
– Почему уезжать? Уезжать почему? – спрашивала ошарашенная Катя.
– Потому что он в департаменте со всеми разругался, его оттуда выпрут… И квартиру отнимут, и эту халабуду сломают, и куда нам?..
– Марусь, Марусь! Ты моего не видела? Он не с твоими?
– Мои вот они, – Маруся мотнула головой.
Младшие Марчуки сидели за столом с перепуганными рожицами.
– Марусь, извини, я к Кузьминым побегу!
Ни у Кузьминых, ни у Мирзоевых, ни у Федяниных на третьем этаже – вообще ни у кого Егорки не было. Катя выскочила на двор и принялась звать. Сын не откликался. Тогда она вернулась в свой блок и влетела на кухоньку с криком:
– Андрюша, он пропал!
– Так. Тихо, – сказал Андрей. – Прежде чем вызывать поисковый отряд, скажи честно, всюду смотрела?
Катя, волнуясь, перечислила, где была.
– Сейчас еще раз вместе обойдем дворы, – решил Андрей. – Как это все некстати…
Катя его понимала, поисковый отряд ребенка найдет, но какую кляузу пришлет он в департамент? Плохое исполнение родительских обязанностей – такой рычаг, каким и министра можно сковырнуть с поста.
Во дворах Егорки не было. Дворники, Айбар и Трофим, ничего не знали. Андрей скинул им на коммуникаторы Егоркин портрет и пообещал вознаграждение.
– Куда же этот паршивец сбежал? Может, ты его куда-то не пустила? – спросил Андрей жену.
