Здесь был СССР - Кирилл Николаевич Берендеев
Егорка вернулся печальный: сколько ни ждал, ни звал, Шура не появился.
– Попробуем завтра, – сказала Катя. – Как ты думаешь, если я ночью туда пойду, он ко мне выйдет?
– Мам, я же не знаю, как эта система действует, – совсем по-взрослому ответил сын.
* * *
Андрей уходил рано, приходил поздно, взбудораженный, радостный – он знакомился с новыми людьми, делал нужное дело, получал от начальства знаки одобрения, и по партийной линии дождался благодарности.
– Все ради вас, все ради вас! – говорил он жене и сыну. – Катюш, когда ты Егора к профессору поведешь? Я все, что нужно, сделал.
– Я жду письма со дня на день.
– Если до пятницы не будет, я весь Петербург вверх дном поставлю!
И действительно, в пятницу письмо не пришло, зато в понедельник Катю отыскал администратор «Малыша», долго извинялся, велел приезжать во вторник с самого утра. Похоже, Андрей не просто хвастался, говоря о своих служебных достижениях, он действительно лез вверх с упорством, трудолюбием и аккуратностью провинциального парня, давшего слово завоевать столицу.
За это время удалось встретиться с мальчиком Шурой трижды. Катя нарочно резала на узкие и длинные полоски ветчину и сыр, взяла в аптеке шприцы, отвинтила иголки, зарядила шприцы сметаной. Что еще можно сделать, она пока не придумала. Егорка, косясь на дверь, докладывал ей, как удалось найти новую дырочку, сколько она продержалась, возвращал шприцы, которые нужно было снова заряжать. У них была общая тайна – как это ни печально, одна на двоих, для третьего члена семьи совершенно лишняя.
Осознать реальность или мистичность ситуации Катя даже не пыталась, ей достаточно было знать, что там, за мембраной, голодный ребенок.
В среду вечером Андрей вызвал ее с Егоркой на Невский. Туда же приехали Марчуки и Кузьмины.
– Маркарян договорился с Фридманом! Подключился Осинский, профком одобрил, – весело рассказывал жене Андрей. – Потом мы подали проект наверх, определились с новыми сроками, надо было это еще увязать с автоколонной Кручинина, ну мы подняли народ, выдвинули встречное предложение…
Катя решительно ничего не понимала. Пока Маруся не кинулась ее целовать.
– Катечка, рыбонька, ура, дождались! На выходных и переедем!
– Куда переедем? – спросила ошарашенная Катя.
– Да в новые квартиры же! Сашок, а ты чего молчишь? Тебе этой халабуды жалко?
Халабудой Маруся назвала свой блок в общежитии, который сперва казался ей царскими хоромами.
– Марусь, ну ты что? Я тоже ошалела! – вступилась за соседа Наташа Кузьмина.
Кузьмины приехали из Астрахани, где оставили хорошую квартиру, и общежитие они, понятное дело, невзлюбили.
– Сейчас мы это дело отметим, – продолжал радовать Андрей, – а завтра все дружно едем смотреть новые квартиры.
– Так мы же уже смотрели, – удивился Саша.
– Марчук, ты что, не понял? Мы, все четверо, и Мирзоев тоже, получаем квартиры в «Невских зорях»!
– Андрюха, ты сдурел?! Как это тебе удалось?
– Не спрашивай!
– В «Невских зорях»? – переспросила Наташа. – Ой, это же, это же…
Катя молчала. Жилой комплекс «Невские зори» питерцы уже прозвали «дворянским гнездом», туда переселялось начальство среднего и даже высшего ранга.
– Это значит, что наши дети будут расти в нормальном окружении. Главное было правильно спланировать маневр! Я ведь пошел насчет квартир, когда Маркарян уже распорядился срывать к чертовой бабушке общежития. У них просто другого выхода не было, свободная площадь в районе департамента была только в «Невских зорях»! Ну, дорогая жена? Я тебе угодил?
– Мама! Мама! – вдруг закричал Егорка. – Мамочка! Давай им скажем! Мамочка!..
Катя подхватила сына на руки и побежала прочь. Она заскочила в какие-то приоткрытые ворота, угодила во двор, посреди двора бульдозеры разравнивали землю, отгребали строительный мусор. В углу стояли штабеля дорогой гранитной плитки, громоздились чугунные скамейки, отлитые на старый лад, с завитушками.
– Егорушка, сыночка, если им сразу сказать, они не поверят, подумают, будто мы не в своем уме…
– Но мы же видели, мы же эту стенку трогали, мы же с Шуркой говорили!..
– Тише, тише, ради Бога, тише…
Главное было, чтобы Егорка не рассказал при всех, как она, Катя, сметаной шприцы заряжала. Марчук – он умный, он попробует разобраться, но Маруся с Наташей – балаболки, по всем окрестностям разнесут: Катерина Ерофеева умом тронулась. А Кузьмин первым делом притащит эту новость в департамент. Если бы можно было доказать, что в том блоке на первом этаже время от времени возникает почти прозрачная мембрана с крошечными дырочками… Доказать-то невозможно.
И что будет с Андреем? Что будет с их семьей? И с тем маленьким, который, возможно, уже поселился у нее в животе? Ведь так хотели, Андрей так просил…
– Мама!..
– Егорушка, я потом поговорю с папой, сейчас нельзя. Ты же сам понимаешь, что будет, если мы всем расскажем про Шуру. Ведь понимаешь! Нам не поверят…
– Тебе не поверят?
– И мне не поверят. Вот если бы Шура мог оттуда что-то передать, такое, чтобы все увидели и поверили…
– Мам, мы пробовали! Он мне гильзы хотел передать! И дырочка была большая! Я ему по кускам миндальное пирожное пропихнул, а он мне гильзы – нет, они не лезут, не получается…
Они шептались за штабелем плитки, пока во двор не пришел очень недовольный их бегством Андрей.
– Андрюша, мы потом обо всем поговорим, – пообещала Катя, – только не ругай сейчас Егора, пожалуйста. Видишь, он уже успокоился, он будет себя хорошо вести, правда, Егор?
– Правда, – буркнул сын, глядя в землю.
– Сынок, идем скорее. Кораблик ждать не станет, – сказал Андрей. – У нас места на верхней палубе, представляешь? Мы поплывем по каналу Грибоедова, под всеми мостами проплывем, а потом обогнем Галерный остров, я тебе покажу доки, где строят корабли, и яхтклубы покажу…
А Кате он пообещал ужин на палубе, с жареной дичью, с шампанским, потому что иначе праздновать свою победу он не соглашался.
– Если бы я знала, я бы оделась получше, – ответила Катя. – Что же ты не предупредил?
– Знаю я твое получше… Сегодня и так будет ладно, а потом я попрошу Василису, она пробежится с тобой по магазинам.
Катались чуть ли не до полуночи, развлекались всем, что мог предложить вечерний Петербург. Потом вообще отправились домой по воде. Стюард дал теплые пледы, чтобы закутать детей, и дети пригрелись, уснули. Так, спящими, их и принесли в общежитие. Катя тихо радовалась, объяснение между сыном и отцом откладывается. Утром Андрей уйдет рано, а днем что-нибудь само придумается.
Но совесть была нечиста, и Катя перед рассветом, внезапно проснувшись, тихо-тихо взяла в холодильнике сыр и колбасу, прихватила нож и спустилась на первый этаж.
– Шура, Шурик, – звала она. Пленка не возникала, мальчик не отзывался.
Катя сгрызла сыр и тихо пошла наверх. Она уже не знала, точно ли видела в той комнате мальчика лет пяти или шести, в ушаночке, завязанной под острым подбородком, в пальтишке невнятного цвета до колен … и эти рукавички на резинках, маленькие совсем рукавички…
Утром она приготовила мужу хороший сытный завтрак: залила жареную картошку тремя яйцами, взбитыми с куриным «Объедением». Ей нравилось смотреть, как Андрей ест – красиво, быстро, опрятно. Потом он обнял жену, прижал к груди властно и нежно, шепнул прямо в ухо, что любит. Катя улыбнулась, это был миг истинного счастья.
– Так ты начни собираться, – сказал Андрей, уже стоя в дверях. – Имеет смысл кое-что перевезти прямо сегодня. Там же в спальне встроенный гардероб два на три метра. Вот как раз бы поехали с Егоркой, отвезли все зимнее, постельное белье бы отвезли.
– А ключ?
– А с ключом вот что, там в двери есть место для замка, ты перед тем, как выезжать, набери вот этот номер, – он показал цифры на уже потрепанной распечатке. – Пока ты там будешь хозяйничать, приедет мастер, вставит замки. Если даже не вставит сегодня, тоже не беда, в «Невских зорях» есть консьержи, они посторонних не пускают.
– Как же меня пустят?
– А наши физиономии уже вывесили на сайте «Невских зорь». Заглянут, убедятся и пустят. Ну могут для первого раза документы попросить.
Проводив
