Пробуждение Зодиака - Кэти Чжао
Сыр фейри не был похож на человеческий сыр. Это была первая мысль Элис, когда она откусила кусочек, и вкус, который она испытала, был таким, какого она никогда раньше не знала. Она понимала, что позже ей будет невероятно трудно описать точный вкус сыра из страны фейри, потому что это была смелая смесь сладкого и соленого с острым привкусом. Эти вкусы не должны были так хорошо сочетаться, но они делали это. Как бы она ни старалась придумать сравнение, Элис не могла найти в мире людей ни одного вкуса или специи, которые могли бы сравниться с этим. И, что самое приятное, головокружение, которое она испытывала, почти прошло, хотя ее голова все еще не была такой ясной, как прежде.
С ней не произошло ничего плохого. Почему же Лэй предостерегал их об опасности?
Элис пробиралась через толпу гостей с удвоенной энергией. Эванджелина и Тристан обернулись, когда она догнала их, казалось, они заметили, что она отстает.
– Шевелись, – резко сказала Эванджелина.
– Прости, я… – Элис прижала руку ко рту, чтобы не сказать больше. У нее было особенно правдолюбивое настроение, и ее инстинкт подсказывал, что это как-то связано с едой фейри. Но нет, Элис, определенно, не должна была говорить остальным, что только что съела кусочек сыра. Голова Эванджелины, возможно, взорвется от этого.
При этой мысли Элис пришлось подавить внезапное, совершенно неуместное желание захихикать.
Эванджелина схватила Элис за руку железной хваткой, но, как ни странно, это не причинило ей боли. Или, возможно, сигнал боли просто задерживался, не успевая добраться до разума вовремя. Элис не удивилась бы, узнав, что это еще одно различие между человеческим миром и миром фейри.
– Когда король и его свита покинут тронный зал и выйдут в сады, я подам сигнал Николасу и Лэю, чтобы они отвлекли окружающих, – пробормотала Эванджелина ей на ухо. – Тем временем ты должна сосредоточиться на чтении как можно большего количества мыслей. Ты мои глаза и уши. Любой признак того, что кто-то заподозрил неладное – что угодно, – и ты сообщишь мне сразу. Поняла?
Элис энергично кивнула, прилагая к этому больше усилий, чем обычно.
Эванджелина нахмурилась. На мгновение Элис подумала, что Эванджелина заметила ее необычное поведение, но все, что она сделала, – это похлопала девушку по плечу:
– Ты отлично держишься, Элис. Мы почти у финиша.
Тепло разлилось от центра груди Элис по всему ее телу. Она могла бы взлететь на волнах счастья от похвалы Эванджелины. А может, она действительно вот-вот взлетит. Но нет, нет – ей нужно держать себя в руках. Ей нужно быть глазами и ушами Эванджелины. У тебя есть цель, Элис. Соберись, строго приказала она себе. С огромным усилием девушка заставила оставшиеся клетки мозга сосредоточиться на множестве потоков мыслей, окружающих ее.
Кем себя возомнил лорд Морфетт… Явился после того, как опозорился на последнем празднике?
Это только мне кажется или лорды и леди Ночного Двора выглядят в этом году весьма изможденными? Должно быть, это последствия их засухи и ухудшения экономики…
Хотя мысли ближайших фейри были интересными, в них не было ничего, что могло бы вызвать беспокойство у Элис. Ничего, что указывало бы на то, что группа находится на грани разоблачения. Эванджелина внимательно наблюдала за ней, поэтому Элис коротко покачала головой, показывая, что все чисто.
Затем Эванджелина зажала пальцами нос – то был сигнал. Наследники и Алый Шпион начали претворять свой план в жизнь.
Лэй
Нет ничего более неловкого, чем столкнуться с человеком из прошлого, будучи в совершенно новом облике, после того как провел последние семь лет в тюрьме.
Ну, технически это было не так. Лэй никогда не осмеливался определять ту связь, которая была у него с принцем Титусом в те времена, когда он был шпионом. Все, что казалось людям запутанным во взаимоотношениях, у фейри было еще более сложным. Лэй часто видел, как принц Титус крутил интрижки с фейри, и его репутация при дворе была репутацией ловеласа. На самом деле Лэй даже сомневался, вспомнит ли принц его после стольких лет. Единственная причина, по которой он подозревал, что принц может его помнить, заключалась в том, что, насколько ему было известно, Лэй был единственным шаманом, с которым Титус общался.
Лэй был настолько ошеломлен внезапным появлением принца, которого он когда-то так близко знал, что чуть не врезался в фейри-слугу, несущего серебряный поднос с зелеными винами. Слуга слегка нахмурился, но ничего не сказал о неуклюжести Лэя.
– Осторожнее, – пробормотал Николас. В этот вечер они не могли позволить себе быть неосторожными ни в каком смысле этого слова. Глаза Николаса метались из стороны в сторону, словно он ожидал нападения в любой момент, и на его лбу выступил пот.
– Тебе стоит немного расслабиться, – тихо ответил Лэй. – Ты настолько стараешься не выглядеть подозрительным, что это делает тебя подозрительным.
– Как я могу расслабиться, когда на кону наши жизни?
Это был справедливый довод. И хотя Лэй лучше скрывал свой страх, он не относился к происходящему как к прогулке по парку. Каждый раз, когда он входил в мир фейри, это было со смесью возбуждения и ужаса в его сердце. Эта комбинация всегда давала ему наибольший прилив адреналина. Лэй был зависим от этой эмоции, как другие зависимы от кофеина.
Николас что-то бормотал себе под нос, но Лэй уже не обращал на это внимания. Его взгляд был прикован к высокому, широкоплечему, черноволосому принцу, который, судя по звучному смеху восхищенных фейри, рассказывал очень остроумную шутку. Или, скорее всего, фейри просто пытались подлизаться к принцу.
Принц Титус явился на праздник летнего солнцестояния в своем лучшем наряде – сверкающей золотой рубашке, заправленной в искусно сотканные черные шелковые штаны, – и даже на расстоянии его зеленые глаза были пронзительными. Он был таким же, каким Лэй его запомнил; он не постарел ни на день с тех пор, как они виделись в последний раз. Единственное заметное различие заключалось в том, что теперь принц Титус отдавал предпочтение своей левой ноге и слегка прихрамывал на правую. Это была мелочь, и он старался скрывать ее с определенным успехом, но Лэй всегда замечал в принце мелкие детали – родинку за его левым ухом, родимое пятно в форме сердца на внутренней стороне его правого запястья. Теперь Лэй задавался вопросом, как Титус получил травму.
Принц повернулся, чтобы взять бокал вина, обвел взглядом толпу и встретился глазами с Лэем.
Лэй быстро отвел взгляд и снова сосредоточил внимание на Николасе, его сердце бешено
