Прорвемся, опера! - Никита Киров
— Слушаем очень внимательно, — сказал я, выдерживая его холодный, как у гадюки, взгляд.
— Как вы уже знаете, — начал он, не меняя нудного «головомоечного» тона, — с первого января 1997-го года вступает в силу новый Уголовный Кодекс Российской Федерации, принятый этим летом в Государственной Думе. Кроме того, в том же 1997-м также начинает работать новый Федеральный закон «Об оружии», номер сто пятьдесят. Согласно плану служебной подготовки, — Пигасов приоткрыл папку, в которой подглядывал цифры, — подполковник Шухов каждую неделю проводит с вами занятия по этим темам, около двух часов. Так что будьте добры в понедельник показать мне конспекты по этим темам в тетрадях по служебной подготовке. В понедельник тетради мне на стол.
Он ядовито хмыкнул и пошёл дальше по коридору, заприметив новую жертву из следственного отдела. Но вдруг остановился, как вкопанный.
— У нас же сегодня было применение табельного оружия с летальным исходом, — вспомнил Пигасов, — как раз обсуждали на селекторном. Вот как раз Шухову хотел это сказать. В общем, так… ребятки… Из главка указание придет, оно пока на согласовании, но проект мне уже озвучили — весь ваш отдел отправляется на тестирование в ЦПД на профпригодность, оружие — это вам не шутки, знаете ли. А вы, Павел Алексеич, должны ещё пройти реабилитацию в области в связи с применением оружия и гибелью подозреваемого, в госпитале МВД. Таковы правила. Нам нужны здоровые, а не психически неуравновешенные кадры. В понедельник ко мне, получите направление и заключение служебной проверки… и не забудьте лекции, — ехидно добавил он.
Так, тестирование — ладно, там я руку набил, хотя оно хитрое, и новичка может подловить, а вот реабилитация — это я выключаюсь дней на десять, и это совсем не вовремя, когда каждый день на счету.
В другой раз я бы ухватился за это обеими руками, ведь это возможность уехать в столицу области, где располагался госпиталь МВД, отдохнуть там от работы, спать каждую ночь, ходить на всякие массажи, заигрывать с медсестричками и питаться не только сухомяткой. Почти санаторий, но сейчас для этого у меня не было времени.
Находись такое у нас в городе, было бы проще, а так придётся ехать. Ладно, что-нибудь придумаю.
— Ну и где эти лекции брать? — Якут задумался. — Некстати он это вспомнил.
— Там же, где и раньше, — я посмотрел на Толика и приятельски положил ему руку на плечо. — Толян, ты же писал, я знаю. Ты всегда пишешь такое, и в школе милиции всё записывал.
— Ну, да, писал, — он задумался, почесал затылок и поправил свою вечную чёлку. — Так и думал, что спросят. А что такое? Хочешь взять переписать? Там много, целая тетрадка.
— А мы сделаем умно, — я переглянулся с Якутом. — Тётя Клава, да?
— Точно, — он одобрительно кивнул. — На тебя, на меня и на Ваську, три копии. Толя — неси лекции!
Толян побежал в кабинет и вскоре вернулся с общей тетрадкой, исписанной почти до конца. Вместе с этой тетрадью мы втроём пошли по коридору и вскоре наткнулись на уборщицу. Женщина за сорок пять в синем халате мыла пол шваброй с намотанным на нее мешком вместо тряпки, иногда вздыхая.
— Тётя Клава! — позвал я.
— Куда по мытому? — вскричала она. — Ходят вечно и ходят.
— Тётя Клава, а у нас к вам просьба, — я на цыпочках подошёл ближе, держась поближе к стене, где чистота мытого не столь ценилась. — У такой девушки как вы и почерк красивый, и сами вы ещё краше.
— Ой, Васильев, уйди, — тётя Клава отмахнулась, но зарделась и заулыбалась против воли. — Вечно скажешь такое.
— Тётя Клава, нужна ваша помощь. У нас лекции есть, надо их переписать ещё три раза, нам всем по экземпляру. Сможете? А мы в долгу не останемся.
— Ну ладно, — согласилась она. — Давайте сюда, только ручку мне надо, а то у меня нет, все исписала. И тетрадки у меня тоже нет.
— Тетрадки мы вам свои принесем, по служебной подготовке.
Тётя Клава раньше работала в городском НИИ. Но там мало того, что зарплата копеечная, так её ещё и задерживают, вот она и мыла у нас полы вечерами. И мы обычно звали её, если нужен был человек для такой «писательской» работы, ведь обучение у нас обязательное, а лекции иногда спрашивают.
Сложимся, заплатим ей, а в понедельник она отдаст нам всё нужное.
— Кстати, Пашка, — Якут, судя по виду, что-то внезапно вспомнил. — У тебя же ствол тоже забрали?
— Ну, конечно, как вещдок. Прокуратура опечатала, пока отказной по факту смерти не состряпают, не вернут. Так что пока без пушки. У тебя есть в запасе? — я спросил тише.
— Я-то не потеряюсь, а вот тебе надо чем-то вооружиться.
— Только если автомат дадут, придётся с ним таскаться. Или у Маратыча, помнишь, сумки из кожзама были?
— Вот про них и хотел сказать.
* * *
Якут взял АКС-74у в оружейке на себя, но передал мне, и мы положили оружие в сумку, которую я повесил на плечо. Тяжеловато, конечно, с пистолетом привычнее, но куда деться? Совсем без оружия ехать и брать такого опасного типа, как Ганс, нельзя.
Поехали его брать, уже когда начало темнеть. Ехали втроём: отец, Якут и я, а с нами сегодня был молчаливый водитель-матершинник дядя Гриша, который сосредоточенно смотрел на дорогу, иногда что-то бормоча себе под нос. Наверняка что-то пошлое и нецензурное.
У отца в отделении не хватало людей, поэтому он часто ездил на мероприятия сам, а не сидел, зарывшись в бумажки. Но бумаг было много, работать с ними было обязательно, поэтому он часто ночевал прямо на работе. Часто привлекали для таких дел нас, но мы и сами-то едва успевали делать своё.
— Вообще, конечно, рискованно ты поступил, — вполголоса говорил отец, обсуждая со мной сегодняшние геройства. — Могли тебя прямо в машине пришить, ножом.
— Знаю. Но если бы наши приехали, а у тех автоматы, и вокруг толпа… — я пожал плечами. — Они же обдолбанные. Берегов не видят. А так даже лучше вышло, спокойнее. И из посторонних никто не пострадал.
— Завтра жди газетчиков, — отец хмыкнул.
— Х***тчиков, — заметил дядя Гриша и свернул направо, на
