Пробуждение Зодиака - Кэти Чжао
После превращения Элис Николас отступил, и Лэй не смог сдержать вздоха удивления. Элис все еще выглядела как Элис – общие очертания ее лица и тела остались прежними, но теперь она казалась моложе и по-фейрийски прекрасной. Ее уши заострились, нос удлинился, темно-каштановые волосы посветлели до русого оттенка, а пряди заплелись в косы с травинками.
Лэй хлопнул в ладоши:
– Браво, дружище. Можно теперь я?
Николас бросил на него взгляд, от которого мог бы сгореть лес.
– Будешь последним.
Улыбка сползла с лица Лэя. До сих пор он считал Николаса одним из наиболее приятных существ в маленькой команде Эванджелины, но, кажется, он ошибся.
Они поочередно проходили свои превращения. Когда Николас наконец закончил маскировку Лэя, шаман вытянул перед собой руки и с удивлением посмотрел на их бледность и тонкость. Прикоснувшись пальцами к щекам, Лэй заметил более выдающиеся скулы и, хотя он не мог видеть себя, представлял, что его теперь будет очень трудно узнать.
Эванджелина по очереди наклонилась над каждым из без сознания лежащих фей. Когда она закончила, то подошла к остальным, стряхнув невидимую пылинку с блестящего серебряного платья, которое она сняла с одной из девушек-фейри. Как ни странно, платье сидело на ней лучше, чем на его первоначальной владелице. Затем, не говоря ни слова, Эванджелина подняла другую руку, открыв небольшую стопку золотых листов.
Лэй присвистнул:
– Приглашения на праздник летнего равноденствия. Никогда не получал такого лично и никогда не ожидал. Впрочем, это приглашение не для меня; они украдены.
Эванджелина раздала каждому по одному, и Лэй прочитал свое, обнаружив, что фею, которую он изображает, зовут Рувин.
– Как долго они будут без сознания? – тихо спросила Элис у Эванджелины.
– День или два, – ответила Эванджелина. – А когда они проснутся, их воспоминания будут смутными, и они, вероятно, будут долго блуждать по Фейриленду.
Лэй мысленно пообещал себе никогда не злить Эванджелину Лун.
Поездка к Высокому двору была плавной и тихой. Лэй был в курсе, что серебряные лошади были высокоинтеллектуальными существами и знали маршрут без необходимости в кучере. У Лэя было достаточно времени, чтобы потренироваться наигрывать приличную мелодию на арфе, с которой ему пришлось смириться. Музыка Фейриленда была завораживающей, успокаивающей душу так, что могла погрузить слабые существа в глубокий, волшебный сон. Это было не похоже на любую другую музыку, которую он слышал раньше, будь то на поверхности или в Подземном городе.
К счастью, Лэй достаточно внимательно слушал музыку во время своих многочисленных поездок в Фейриленд, чтобы при необходимости создать что-то приятное для слуха. Однако у него были сомнения насчет остальных. Тристан издавал такие пронзительные, фальшивые звуки на своем флейтовом инструменте, что Лэй боялся, что его барабанные перепонки лопнут.
– Тристан, – спокойно сказала Эванджелина, вжимая пальцы в висок, – если ты продолжишь шуметь, фейри убьют нас.
Тристан опустил флейту и нахмурился.
– Это ты придумала изображать придворных музыкантов.
– Нам действительно придется играть? – обеспокоенно спросил Николас.
Эванджелина, сидевшая напротив и смотревшая в окно, обратила на него внимание.
– Конечно, нет. Это сразу нас выдаст. – Она кивнула на Тристана, который, скрестив руки на груди, отвернулся. – Я полагаю, что мы будем далеко отсюда к тому времени, когда Высокий двор вызовет музыкантов для услады своего слуха.
– Праздник середины лета – это самое крупное празднование в этих краях, – сказал Лэй. – Будет слишком много всего, чтобы кто-то заметил, что музыканты из Сумеречного двора на время исчезли.
– Это оно? – внезапно спросила Элис. Она указывала на что-то за головой Лэя, глядя в окно.
Лэю не нужно было спрашивать, что она имела в виду под «оно». Невдалеке, в конце их длинного извилистого пути, над зеленью возвышалось сверкающее строение. Дворец Высокого двора оставался таким же, каким он был в его воспоминаниях и снах, что принесло Лэю облегчение. Миссия сильно зависела от его воспоминаний о Фейриленде, и, пока они могли полагаться на его память об этом месте, они могли надеяться успешно проникнуть во двор.
Пульс Лэя участился, когда повозка приблизилась к дворцу. Внутри, вероятно, будут знакомые лица. Он напрямую не взаимодействовал с королем Высокого двора – королем Гамеде, – но когда-то был хорошим другом нескольких лордов при дворе и даже принца Титуса. Близким другом принца Титуса. На самом деле, когда-то он очень хорошо знал принца.
Принц Титус… Лэй давно не позволял себе думать об этом имени, но теперь, когда он неожиданно оказался в Фейриленде, воспоминания вернулись. Встречи в лесу Иллюзий… Лэй вздрогнул. Его щеки загорелись, и он поднял руку к лицу. Он был рад за способности Николаса, которые сделали его практически неузнаваемым. Пока он мог контролировать свои эмоции и играть роль скромного придворного музыканта, шаман мог пройти через это – при условии, что он не встретится с принцем Титусом. Когда дело касалось Титуса, никаких гарантий не было.
– Ты в порядке?
Мягкий голос Элис прервал размышления Лэя, и он моргнул. Элис смотрела на него, ее глаза были широко раскрыты от беспокойства. На долгий момент он ничего не сказал, его разум застыл. Прошло так много времени с тех пор, как кто-то искренне беспокоился о его благополучии, и именно этот неожиданный жест выбил его из равновесия.
Лэй кивнул.
– Я… да, я в порядке. Это место… быть здесь… это возвращает воспоминания. – Элис смотрела на шамана, явно ожидая, что он расскажет больше, но он замер на полуслове. После завершения миссии он воспользуется возможностью оставить все в прошлом и отправится куда-нибудь далеко, далеко отсюда. Скорее всего, он никогда больше не увидит наследников.
Они уже почти приехали. Экипажи прибывали со всех сторон. Члены Рассветного двора с запада, чьи повозки были сплетены из лоз и свежей росы; члены Дневного двора с севера, чьи экипажи были сделаны из ветвей и травы; члены Сумеречного двора с юга, чьи коляски были созданы из эбенового дерева и лунного света.
Шум вокруг них становился все громче и громче по мере приближения ко двору. Сам дворец был окружен стражей, и, учитывая количество прибывающих, им потребуется еще немного времени, чтобы попасть на праздник.
Эванджелина молчала уже заметно долгое время, нервно постукивая ногой. Она поставила на кон больше, чем кто-либо другой, и ее состояние было понятно.
Наконец их карета подъехала к гоблинам-стражам, стоящим у живой изгороди перед роскошным садом дворца.
– Сохраняйте спокойствие и молчите, – наконец сказала Эванджелина. – Говорить буду я.
Эванджелина
Эванджелина думала, что ее голова взорвется от напряжения, связанного с таким количеством мыслей. Самым насущным и важным делом в данный момент было, конечно же,
