Моя чужая новая жизнь - Anestezya
— Вот же дрянь, — кто-то шагнул ко мне, но Громов остановил движением руки: — Оставь, пусть сидит.
В прошлый раз у меня не было возможности попрощаться с жизнью. Обычно люди перед смертью подводят какие-то итоги прожитого, но что могла сейчас вспомнить я? Свою короткую жизнь здесь я прожила, можно сказать, чёрт знает как. Играя и теряя себя в каких-то трагикомедиях. Это не моё время и не моя жизнь. Может, и не стоит жалеть, что её оборвёт сейчас шальная пуля? Бойцы обступили меня кружком. Судьи, мать их всяко и разно. Ясное дело единогласно решат меня сейчас порешить.
— …обвиняется в предательском сговоре с врагами, укрывательстве важных сведений… — где-то фоном слышала я холодный голос Громова. — …по законам военного времени выносится приговор, который будет немедленно приведён в исполнение…
Надеюсь, косоглазых среди них нет. В принципе, если сразу попадут в голову, отмучаюсь быстро. Я вздрогнула, услышав сухой щелчок, и крепко зажмурилась, не желая последние мгновения смотреть на ненавидящие меня лица.
Глава 11 Благими намереньями вымостим дорогу туда, откуда уже никогда не вернуться ...
Ну что там, меня будут расстреливать или как? Хуже самого расстрела только его ожидание. Выстрел прогремел — да не один — одновременно со знакомой до боли командой:
— Майер, ложись! Уходи с линии огня!
Я недоверчиво распахнула глаза, увидев, что Громов с шипением зажимает раненое плечо, а двое парней, стоящих рядом, упали, как подкошенные. За деревьями явно шла какая-то движуха. Не дожидаясь, пока наши сообразят, что немцы сейчас вот-вот отобьют своего «паренька», я плюхнулась за траву, стараясь слиться с ней. Вот же чёрт — руки связаны за спиной — и как мне передвигаться? Невольно вспомнив учения Кребса, я где ползком, где перекатами вроде немного сместилась подальше. Громов на моё счастье первой задачей поставил отбить атаку фашистких гадин.
— Мельников, бросай гранату! Резников, Малышев, отходите к танку! Встретим фрицев как полагается! Остальным стоять до последнего!
Я кое-как заползла за дерево, надеясь, что на меня никто не наткнётся. От наших понятное дело милости ждать не стоит, но и у немцев по идее ко мне будет парочка весьма неловких вопросов. Например, откуда у них взялся загадочный приступ диареи? Каким образом я оказалась здесь с партизанами?
«С кем-то из них по-любому придётся иметь дело», — обрубил мои мечты тихо отсидеться в сторонке здравый смысл.
Так, попробую-ка я встать, чай не совсем уж безнадёжная. Знала бы, что мне приготовила жизнь, училась бы подниматься с пола без помощи рук, быстро бегать и профессионально развешивать спагетти по ушам. Я рискнула выглянуть, что там на полянке делается. Там как раз шла активная перестрелка и было непонятно, на чьей стороне победа. Немцы, которых я успела разглядеть, были не из пехоты Винтера. Ещё я помнила, что Громов увёл часть своих людей. Значит, сейчас с любой стороны придёт подкрепление.
— Малыш! — кто-то сгреб меня в медвежьи объятия. — Живой! — ну надо же какой сентиментальный нацик.
— Да хорош меня тискать, руки лучше развяжи, — пробурчала я, хотя конечно тронуло, что кто-то рад, что я жива. Кох без напряга справился с верёвкой, а я рассмотрела, что и остальные тоже здесь. Вот они родимые, почти в полном составе: Шнайдер, Бартель, Каспер, Штейн и Фридхельм.
— Мы прижали этих фанатиков с тыла, пока гауптман с нашим лейтенантом отвлекали их прямой атакой, — похвастался Бартель.
— Повезло тебе, Майер, что мы успели, — насмешливо оглядел меня Шнайдер. — Небось обделался, когда они собрались тебя расстрелять? Как ты вообще умудрился попасть в плен к русским?
— Как, как? Они напали на село, пока вы были в госпитале, — что я ещё могла, кроме как привычно врать запоем? — Меня оглушили и сцапали прямо из-под носа Кребса.
— Так обычно и бывает, когда думаешь не головой, а членом, — хмыкнул Шнайдер. — Девка твоя оказалась тварью, подосланной партизанами. Я уверен, это она нам что-то подсыпала. Наш лейтенант ещё побеседует с тобой по этому поводу.
Вот что называется из огня да в полымя. Значит, опять мне светят допросы, и не факт, что Вилли будет всё время верить пареньку, который постоянно влипает в какое-то дерьмище. Сложит два плюс два — что как-то часто в его части случаются повальные болячки. Даже если выкручусь, Винтер теперь точно выпнет меня из пехоты. Восторженно хлопать глазками больше не прокатит.
