Геннадий Ищенко - Коррекция (СИ)
— Петр, ты еще не смотрел сегодняшнюю «Правду»? — спросила мужа Анна Алексеевна.
— Еще нет, — ответил Капица. — А что в ней?
— Большая статья о нашей Лидочке и портрет Сталина ее работы. Пишут, что еще никто из художников его так талантливо не изображал, и что для этой работы она долго жила на его даче. Теперь этот портрет выставят в Третьяковской галерее. Хотят найти ее остальные работы и сделать экспозицию. Вот слушай, что написали: «Несмотря на свой возраст Лидия Самохина уже успела нарисовать немало замечательных картин. Мы просим тех, к кому они попали, прислать их в адрес Государственной Третьяковской галереи. Если владельцы согласятся, картины у них выкупят, если нет, то после согласованного срока им их вернут вместе с вознаграждением. Узнать ее работы можно по автографу в правом нижнем углу». И здесь же в статье приводят автограф. Совсем такой, как на наших картинах. Хорошо, что мы уже в Москве. Давай позвоним в Третьяковку. Я думаю, будет лучше, если на ее картины посмотрят многие, а не только мы и твои коллеги. Только твой портрет продавать нельзя, отдадим им его на время.
— Ну вот, портрет пристроили, можешь рисовать дальше, — довольно сказал Алексей, когда они простились с Громаковыми и вышли на улицу. — Рекомендую нарисовать Ангелину Васильевну и назвать картину «Портрет русской толстушки».
— Зря смеешься! — улыбнулась жена. — Вот возьму и нарисую. Она очень хорошая женщина с трудной судьбой. Это она с тобой мало делится, а мне многое рассказывает. Ей будет тяжело, когда мы уйдем. Понимаешь, она ведь ко мне относится так, как относилась бы к дочери. Если бы еще не закармливала сдобой. Я ее, конечно, люблю, но не настолько.
— А у нее дети есть? — спросил Алексей. — Я лично ни разу не видел, чтобы хоть кто‑то приходил навестить или помочь. Даже дровишки рублю я, только мне почему‑то ее готовки не достается.
— Было два сына. Один погиб на войне, а другой… другого, можешь считать, тоже нет. Бросил он ее и уехал, перед этим забрав из дома все ценное и последние деньги. А мужа у нее никогда не было. И не вздумай ее осуждать, нет в этом ее вины. Расскажи мне лучше из‑за чего тебя решили наградить, и почему этот факт твоей героической биографии не доведен до моего сведения. Что жмешься? Выкладывай как на духу!
— Да ничего особенного не было, — недовольно сказал Алексей. — Ну участвовал я в операции нашего уголовного розыска в Собинке. Пришлось немного помахать руками и пострелять. Года три–четыре назад это было бы обычным делом, сейчас от перестрелок стали отвыкать. Одного из парней у нас тогда ранили, ну а мы их взяли всех. Троих уже холодными и еще двое отделались побитыми мордами.
— Морды небось сам бил?
— Пришлось, — пожал он плечами. — Если бы не я, их бы там тоже положили. А так наши следаки вытянули из них немало полезного. Начальство оценило. А тебе не говорил, чтобы не волновалась.
— А ты обо мне подумал, когда полез геройствовать?
— Ну вот, началось! Малыш, я в милиции работаю или устроился дворником? А если в милиции, то в ней иногда стреляют. Успокойся, это случается редко. И я не лезу сдуру под пули. А погибнуть человек может от чего угодно. Сосулька упадет на голову, машину занесет или просто съест не тот гриб. А ты у меня сильная и умная и в случае чего сама все сделаешь. Эй, а драться‑то зачем?
— Я за тебя вышла замуж, чтобы потерять и остаться одной в этом диком мире? Отвечай, не то еще не так тресну! Хочешь помереть и даже не оставить мне ребенка? Так знай, что я в тот же день из своего пистолета и застрелюсь! И плевать я хотела на весь остальной мир! Понял? Вот и живи так, чтобы такого не случилось!
— Здравствуйте, Алексей Александрович! — поздоровался Капустин. — Знаю, что вы скоро уезжаете, поэтому заскочил буквально на пару минут.
— Слушаю вас, Яков Федорович, — сказал Кузнецов.
— Прежде всего хочу сказать насчет картин. Кроме двух портретов, которые мы забрали у Аллилуевой, еще четыре картины передал академик Капица. Все выставлено в Третьяковке. Пока других предложений не поступало. Как вы знаете, в бумагах Берии мы ничего для себя не нашли, вот я и подумал… Почему мы решили, что Сталин ему все передал? Книги он читал на даче, может быть, они на даче и остались?
— Возможный вариант, — согласился Кузнецов. — И что вы предлагаете?
— Вы не ставили в известность Вознесенского?
— Пока нет, думаете надо?
— Мы, конечно, можем привлекать к своей работе госаппарат, минуя правительство, но это ограничивает наши возможности, да и узнают рано или поздно. В Кунцево сейчас музей, и я не могу в него приехать с обыском. Да и много я там найду? Нужно привлекать Федотова, а делать это в обход главы правительства… Я думаю, Петр Васильевич и так уже доложил о моей активности.
— Не хотелось бы выглядеть в глазах Вознесенского фантазером, — задумался Кузнецов. — Доказательств много, но они все косвенные, либо просто слова. В другом случае их было бы вполне достаточно, но уж больно о диких вещах идет речь. И расширять круг людей, посвященных в историю с книгами, тоже не хочется, но вы правы, без толковых следователей работать тяжело. Я поговорю с Николаем Алексеевичем, а вы подумайте о том, что можно сказать Федотову.
Разговор Генерального секретаря с председателем Совмина состоялся на следующий день. Кузнецов коротко рассказал историю Самохиных и обо всем, что было сделано после их исчезновения.
— Интересно, — сказал Вознесенский. — Об их жизни в Кунцево я слышал и, как и все, терялся в догадках, чем это было вызвано. А об участии Самохина в атомном проекте и создании новых электростанций слышу в первый раз. Да и эти работы в институтах… Говоришь, совсем молодой?
— По документам сейчас должно быть двадцать пять, но внешне и на двадцать не тянет, хотя высок и физически хорошо развит. Но по разговору дашь все тридцать. А жена вообще смахивает на несовершеннолетнюю пигалицу, правда, необыкновенно красивую. Но на месте секретаря освободила Капицу от всей рутинной работы. Персонал о ней отзывался, как о прекрасном организаторе.
— И еще талантливый художник. Интересная семейка. Все бросили и уехали? Да, похоже на бегство. Но это уже ваша вина. Вместо того чтобы спросить самого Берию или попросить это сделать меня, вы начали на них давить в обход него. И что я бы подумал на их месте после его смерти? Конечно, что опять заявиться твой Капустин и снова начнет давить. Но на этот раз его уже не больно пошлешь. Ладно, с Федотовым я поговорю. Ты прав, какие‑то инструкции насчет Самохиных Берия им оставил. Не верю я, что это может быть чья‑то инициатива. Какая еще нужна помощь?
— Дай ему распоряжение выделить в помощь Капустину оперативную группу из трех–четырех опытных работников. Люди должны быть такие, которых можно допустить к любым секретам и оставить после этого в живых. Нужно тщательно обыскать все внутренние помещения дачи. Там может быть тайник с книгами.
— Не верю я, если честно, ни в каких пришельцев, — сказал Вознесенский, — но история интересная и таинственная. Что‑то важное за всем этим, безусловно, стоит. Держи меня в курсе и скажи своим, чтобы предприняли меры против утечки. Мне недавно Федотов сообщил, что нашей электростанцией и всем с ней связанным заинтересовались на Западе. А это не шутки. А когда мы начнем строить запланированные пять реакторов, их интерес взлетит до облаков, а у нас где‑то бегает человек, которому известны все их секреты. Пусть он сам ни к кому не побежит их продавать, но ведь есть и другие возможности. Если на них выйдут и нажмут на него через жену, всякое может быть. Так что найти их нужно в любом случае. А потом будем разбираться.
— Вот и объясни все Федотову. Помогли им сбежать, пускай теперь сами ищут. Только чтобы работали деликатно. Самохины не враги, нам просто нужно убедить их вернуться. Или заставить, но без применения крайних мер.
На следующий день следственная группа МГБ вместе с Капустиным выехала в Кунцево. Перед отъездом старший группы майор Вехлин передал Капустину запечатанный конверт.
— Приказали отдать вам. Здесь новые паспортные данные семьи Самохиных. Новая их фамилия — Володины. Возраст немного уменьшили, особенно у жены Алексея. Сейчас запущен их поиск по прописке. Должны уложиться в неделю, но, скорее всего, найдем раньше. Теперь по нашей работе. Что именно нужно искать?
— Несколько книг, — ответил Капустин. — Содержание их неизвестно, и вам с ним знакомиться нежелательно. Помимо книг, могут быть и записи. Все это где‑то спрятано.
— Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что, — резюмировал Вехлин. — Ну что же, будем искать. Кто их прятал, сам хозяин или кто‑то другой?
— Или Сталин, или Берия вскоре после его смерти. Так что начинать нужно с комнат, которые занимал Сталин.
— Маловато нас для такой работы, — откровенно предупредил Вехлин. — Площадь поисков очень большая, поэтому на быстрые результаты не рассчитывайте.
