Муля, не нервируй... Книга 2 - А. Фонд
– Только давайте быстрее! – сказал Гришка и вышел.
Хлопнула дверь, а я посмотрел на Завадского:
– Юрий Александрович, вы извините нас, – сказал я, – сами видите, какая ситуация. Давайте Фаина Георгиевна возьмёт на денёчек паузу и потом вам позвонит. А то человек погибает. Сосед наш.
Завадский поджал губы и встал:
– До завтрашнего вечера я подожду, – сердито проворчал он, – советую не тянуть. На эту роль желающих много. Та же Орлова вон просится.
– Я позвоню, – словно попугай подтвердила Раневская, мысли её витали в облаках, и это было видно даже невооружённым взглядом.
– Всего хорошего, – сухо попрощался с нами Завадский и ушёл.
Мы остались с Раневской вдвоём.
– Пошли, Муля! – воскликнула она, заламывая руки.
– Не торопитесь, Фаина Георгиевна, – сказал я, – вы же слышали, всё обошлось, его вытащили, сейчас самогоном отпаивают. Пусть придёт в себя сначала. А нам о своём поговорить надо.
– О чём? – поморщилась она.
– О вашей роли у Завадского. Нужно обсудить и подумать.
– Да что тут думать! – воскликнула она, – надо соглашаться! Не каждый день мне предлагают такие роли!
– Вот потому и нужно отказать, – сказал я категорическим голосом.
– Как отказать? – растерялась Раневская.
– Прямо.
– Ты с ума сошёл, Муля! – возмутилась она, – ты ничего не понимаешь в искусстве. Это такая роль! Такая роль! Она может подвернуться раз в жизни!
– Ну и вы, Фаина Георгиевна, себя не на помойке нашли, – покачал головой я, – если вы сейчас согласитесь, всё и дальше пойдёт по тому же кругу. Роль, ваше исполнение, ваш триумф, зависть режиссёра и его примы, роль у вас отбирают, депрессия и боль. Разве вы это не проходили?
– Проходила, Муля. Сто раз уже проходила, – вздохнула Раневская и добавила, – я хочу курить.
– Я тоже хочу, Фаина Георгиевна, – сказал я и добавил очень твёрдым тоном, – но мы с вами пока не выработаем стратегию, которой вы будете придерживаться, вы так и останетесь для того же Завадского, комнатной собачонкой: погладил, пнул, погладил, пнул.
– На этот раз всё будет по-другому, – легкомысленно отмахнулась она.
– Нет, Фаина Георгиевна, – покачал головой я, – люди не меняются. Никогда. Предавший один раз, предаст и дальше. От таких людей нужно держаться подальше.
– Ой, Муля, – вздохнула Раневская, – я понимаю, Завадский – не золото. Но поверь мне, остальные ещё хуже.
– Я это знаю, – продолжал настаивать я, – но я не просто так говорю. Я знаю, чем всё закончится. Поэтому доверьтесь мне. У меня есть отличный план. Который перевернёт всю вашу жизнь.
– Ладно, излагай свой план, Муля, – вздохнула она.
Глава 23
– А вот это чуть позже, – сказал я категорическим тоном.
– Но Муля, мне же нужно дать ответ Завадскому до завтра, – возмутилась Фаина Георгиевна.
– Не беспокойтесь, я сам ему завтра позвоню, – ответил я.
– Я не собираюсь ему отказывать! – продолжала настаивать Фаина Георгиевна.
– Зато я собираюсь, – не пошёл на уступки я.
– А как же… – ошарашенно пролепетала она.
– Фаина Георгиевна, доверьтесь мне, – сказал я и посмотрел ей в глаза.
– Но Муля… – она явно не собиралась уступать.
– Ладно, – смилостивился я, – не люблю наперёд раскрывать все ходы моей многоходовички, но вас ведь всё равно не переубедишь же…
Фаина Георгиевна отрицательно покачала головой.
– Тогда поклянитесь, что никому ни слова, – велел я строгим и таинственным голосом.
Злая Фуфа готова была клясться в чём угодно, настолько её распирало любопытство.
– Я планирую, что вы сыграете роль Окаёмовой у Глориозова…
– Я лучше у Завадского сыграю! – возмущённо перебила меня Фаина Георгиевна.
– Нет! – мой тон стал жёстким, – мы уже это обсуждали, Фаина Георгиевна. Нет! Повторю ещё раз – вы будете играть у Глориозова.
– Он бездарь! – возмутилась Раневская.
– Это не имеет значения, – отмахнулся я, – тем лучше, что он бездарь. На фоне остальных его актёров вы будете сиять особенно ярко.
– Я всегда сияю ярко, – едко проворчала Фаина Георгиевна.
– У Глориозова в этой постановке, вы должны быть даже не звездой, а солнцем! Сверхновой!
– Зачем? – не поняла Фаина Георгиевна.
– Я планирую пригласить туда, на премьеру, всех режиссёров, – усмехнулся я, – устроим некий творческий аукцион. Кто сможет предложить больше – получит великую Раневскую сыграть роль.
– Муля! – Фаина Георгиевна смотрела на меня широко распахнутыми глазами, – ты что такое сейчас несёшь? Со мной никакие режиссёры не хотят работать! Вон только Завадский предложил роль, и то ты не позволяешь…
– Завадский припёрся после успеха скоморохов у Глориозова. Вы же сами это прекрасно понимаете. А когда вы блестяще сыграете Зою Окаёмову, когда вы ошарашите и поразите всех зрителей, они все будут соревноваться за право заполучить вас. И кто предложит больше – того и станем рассматривать. И никак не иначе!
– Пахнет какой-то непонятной авантюрой, – недоверчиво покачала головой Фаина Георгиевна.
– А это и есть авантюра, – пожал плечами я, – но с чего-то же начинать надо. Начнём с авантюры.
– И какова конечная цель? – прищурилась Злая Фуфа.
– Цель скромная – вы должны выйти за границы СССР и уделать Америку, – сказал я, и Фаина Георгиевна вытаращилась на меня, словно на привидение.
– Муля, ты в своём уме? Как ты это всё представляешь? Рассказывай давай всё!
– Нет! – покачал головой я, – мы так не договаривались. Я и так открыл вам первую часть моего гениального плана. А потом всё будет зависеть от того, насколько вы справитесь и насколько будете послушной девочкой.
– Но…
– Да, разговор со Сталиным тоже предстоит, – кивнул я и закруглил этот диалог, – нам пора, Фаина Георгиевна, там же Герасим погибает. Нехорошо бросать человека в беде.
– А Большаков? – не
