Прорвемся, опера! - Никита Киров
— Это ты, типа, чистосердечное выбиваешь?
— Ты не понимаешь, — я стал говорить тише. — Несколько отморозков купили у тебя оружие. Скоро они совершат налёт, будут стрелять. Если погибнут люди, ты пойдёшь как соучастник, и срок у тебя будет уже не скромный… Незаконным сбытом не ограничишься. Я притяну тебя, как организатора разбойного нападения. Уедешь надолго.
— Да я-то чё сделал? — возмутился прапор.
— Заткнись и слушай, — продолжал я разговор сквозь зубы. — Второй вариант — ты сейчас даешь полный расклад, когда и кому продавал в последнее время стволы, оказываешь содействие милиции и сотрудничаешь со следствием. И на суде тебе зачтется. А он в любом случае будет, и будет с обвинительным приговором. А теперь скажи кое-что. Четверо отморозков, нарики, на днях купили у тебя четыре автомата. Кто они? Где их искать? Где трутся?
— Да не знаю я, — он заворочался и начал пытаться вставать, но я ему помешал, и прапор опять упал.
По роже было отчётливо видно, что он понял, о ком я говорю.
— Ну, смотри сам, — я отмахнулся. — Хочешь уркой стать — сиди до конца жизни.
— Приезжали четыре протокольные рожи на буханке, сопляки совсем, не знаю я их, — торопливо проговорил тогда прапор. — Ко мне по рекомендации приходят, от тех, кого я лично знаю.
— Ну? И кто их к тебе направил? Говори.
— Да знакомый мой, Генка Хромой, давно его знаю, он сказал им продать. Я слыхал, снюхался он с ними, что-то мутят, какое-то дело. Я не хотел им продавать, но он сказал, что сам за ними присмотрит, что всё чин-чинарём будет…
— Адрес давай.
Он продиктовал. Ехать было недалеко.
— Мне надо дальше, — сказал я Якуту. — Не хватает оружия. Кто-то купил. Надо выяснить, пока есть время.
— И что, думаешь, уже скоро пустят в ход? — с сомнением спросил он.
— Могут, — я потёр лоб. Горячий. Надо подумать, как ему намекнуть, не говоря напрямую, откуда знаю. — Вдруг они тоже слышали про оптический завод? Весь город это обсуждает. Представь, что будет, Сергеич, если они туда явятся с этим оружием? Я из-за этого вас и поднял.
— М-м-м, — Якут задумался, после обернулся. — Толик, Васька, везите прапора в отдел, закройте в КПЗ… то есть в ИВС этот, всё не привыкну… А мы с Пашкой скатаемся к этому Хромому. Тебя же Витя звать? — Якут посмотрел на Орлова. — Добросишь их до милиции, а мы сами поедем?
Орлов, немного успокоившись, сидел недалеко от ворот, на лежащем на земле толстом полене, и курил. Услышав вопрос, он кивнул.
— Давайте я лучше с вами, мужики, — предложил Устинов. — Толик сам увезёт, не пацан уже, а Витёк — наш человек, поможет ему, да? — он приветливо посмотрел на Орлова. — У меня сын в Афгане воевал, до капитана дослужился, знаю, что на военных положиться можно.
А вот того, что у Устинова есть сын, я не знал. Он что, больше не общался с отцом? Ладно, выясню потом.
* * *
На моих часах уже было 0:30, когда мы доехали до нужного адреса — перед нами стоял старый двухэтажный барак. На втором этаже горел свет, а когда мы вошли в тёмный подъезд, уже там услышали громкую музыку. Играла она аккурат из нужной нам квартиры.
— Человек вынул нож, — пел Иван Кучин. — Серый, ты не шути. Хочешь крови, ну что ж, я такой же, как ты.
Якут громко постучал левой рукой. Глазка в двери не было.
— Открыто! — хрипло крикнули с той стороны. — Х*ли стучишься? Тебя только за смертью посылать, вечно жить будешь.
Я толкнул дверь. В нос шибануло запахом перегара.
— Волк ещё постоял, волк ещё постоял, — продолжалась песня, — и растаял во тьме.
— Ну чё ты? — крикнули дальше, со стороны кухни, где и стоял магнитофон. — Сколько взял? А то отправь дурака за бутылкой, он одну и купит!
Засмеялся кто-то ещё, противным блеющим смехом. Их там несколько. Хромой с кем-то снюхался, они купили автоматы… может, мы сразу их и накроем? За один раз? Нас не ждут, мы справимся.
— Прибавь, — потребовал кто-то. — Ещё прибавь!
Кучин запел ещё громче:
— Рвали повод собаки, в кровь сдирая ладони,
След петлял и терялся, злобно выла пурга.
А по белому снегу уходил от погони
Человек в телогрейке или просто ЗК.
Пока играла песня, Василий Иваныч кивнул на дверь и показал палец. Да, они отправили кого-то за водкой, не хватило, значит, кто-то один ещё придёт, надо ещё встречать.
Если это та банда, о которой я думаю, в квартире должно быть ещё минимум трое.
В туалете послышался звук воды — кто-то дёрнул за смыв. Тонкая фанерная дверь открылась, оттуда вышел тощий парень, голый по пояс, с татуировкой на плече, и с удивлением на нас посмотрел. Глаза мутные, здорово пьяный.
— Не пикать, — потребовал Якут, резво укладывая его на пол. — Руки за спину. Сюда давай. И только вякни мне тут.
А Устинов посмотрел на него так, будто очень хотел, чтобы парень «вякнул», и он бы что-нибудь с ним за это сделал.
— Снег расплавили гильзы, — продолжалась песня, — и истёк алой кровью человек в телогрейке, безымянный ЗК.
Мы с Якутом заглянули на кухню, там никого, кроме полчищ тараканов, а вот в большой комнате было людно, там что-то отмечали и принесли стол прямо туда. Дым стоял коромыслом, на столе не было свободного места из-за объедков, пустых бутылок и сковородки с жареной картошкой. На грязной скатерти чёрные пятна, будто кто-то тушил окурки прямо об неё.
Во главе стола сидел плотный мужик, тоже голый по пояс, чтобы показать всему миру свои наколки. Стрижен коротко, но в отражении в окне видна лысина на макушке. В старом кресле у стены развалился пьяный парень гоповатого вида в полосатой майке, а у него на коленях сидела хорошенько поплывшая черноволосая девица в спортивной мастерке и обтягивающих лосинах, которую этот парень лапал.
Вторая, с задранной юбкой и потёкшим макияжем на лице, спала на кушетке у стены, кажется, она уже совсем вырубилась и ничего не слышала, рядом с ней
