Прорвемся, опера! - Никита Киров

Мы отошли за ближайшую «ракушку», и я уже слышал их разговор, хотя приходилось затаить дыхание, чтобы ни одно слово не прошло мимо.

— Так тебе для чего автомат-то на самом деле? — тихо спросил прапор. — А то поедешь банк брать, а я потом крайний окажусь.

— Для спокойствия, — Орлов захлопнул дверь «Нивы». — В армейке автомат был, а здесь все с оружием ходят, кроме меня. Лохом себя чувствую, без нормального ствола.

И так всё это проговорил — я сам ему поверил.

— Ты главное, парень, про меня молчком, — добавил Чернов. — Я людей серьёзных знаю, они меня знают. Если ты где брякнешь, не простят. В гараж за мной не заходи, там мина стоит, только я знаю, что где лежит. Жди здесь.

Понтоваться этот усатый мужик возрастом под полтинник любил, считал себя большим человеком, которого все уважают. Напускал пыли в глаза, отчасти для того, чтобы покупатели побоялись его обмануть. Да и мины там никакой не было, это мы выяснили тогда сами, когда его брали в той жизни.

Прапорщик Чернов начал перебирать связку ключей. Толя, замерший рядом со мной, несколько раз втянул воздух, будто собирался чихнуть, но взял себя за нос и удержался.

А вороватый прапор продолжал говорить о тех, кто за ним стоит, повышая собственную значимость. Только вряд ли кто-то из упоминаемых им людей был хотя бы в курсе существования прапора, а не то что готов за него вписаться — у них были и собственные каналы поставок оружия, да и он продавал понемногу, крохи для масштабов их деятельности.

— Мина, говорю, лежит. Но мина — одно дело, а знакомства важнее. Я и Кросса лично знаю, и Артура, и даже Слепого. Тогда ко мне подъехали какие-то быки с другого города, сказали, чтобы я им всё отдал. А я им как сказал, кто меня прикрывает, сразу съехали. Так что, паря, держи язык за зубами. Если нарваться не хочешь.

— А мне с тобой, возможно, придётся долго работать, — сказал Орлов. — Пацанам ведь тоже оружие потребуется. Если хороший ствол, ещё возьмём.

— Хорошие? Отличные! Лучше не найдёшь! Все в смазке, есть и семёрка, и пятёрка, цинки для них полные.

— А пулемёты есть?

— Молод ты ещё для пулемётов. А вообще, я бы вообще ничего не продавал. Да вот денег-то мало, да и всё равно, кто хочет — тот это оружие достанет. Пусть лучше здесь берут, я же кому попало не продаю, только надёжным людям. А то и так по улице ходить страшно…

Представляю, как Орлов сейчас хочет его задушить. Но он пока ещё держался за мирную жизнь, терпел, и мне надо за этим присмотреть. А то, что он нам помогает, это же хорошо. Когда ему самому потребуется помощь, он сначала придёт ко мне, а не возьмётся сгоряча вершить самосуд.

Замок щёлкнул, калитка в гаражных воротах со скрипом открылась, прапор повернулся к Орлову.

— Давай деньги, сынок. Как договорились, полторы тысячи гринов.

Мы переглянулись. Орлов полез в карман джинсовки, достал свёрнутую в скрутку пачку купюр и протянул ему. Прапор послюнявил палец и начал всё пересчитывать.

— Милиция! — гаркнул я. — На землю!

Орлов будто решил выполнить приказ буквально. Он схватил прапора и опрокинул его через бедро, а потом ещё пнул по голове.

— Витя, полегче! — я был уже рядом. — Всё, спокойно! Уймись!

И вовремя подошёл, потому что Орлов будто с катушек сорвался, едва удержали его вдвоём с Толиком. Понимаю, с чего он взъярился, и так долго терпел. Но мы держали его крепко, а то ещё забьёт прапорщика ногами.

— Гнида, сука, — хрипел Орлов, пытаясь ворваться. — Тварь, таких убить мало!

Оттащили его подальше, а Якут спокойно вошёл в гараж, предупреждённый мною, что никакой мины там нет. Гараж чистый, машины тут не ставили, всё пространство занимали стеллажи из толстой листвянки. На некоторых полках стояли деревянные ящики, на некоторых — банки с соленьями. Имелась и яма, закрытая люком, там, должно быть, картошка или квашеная капуста.

— А что я сделал-то? — прапорщик смотрел на нас с земли. Устинов закряхтел, нагнулся и застегнул наручники у него на запястьях. — За что?

— Стволы продавал! — вскричал Орлов. — Сам мне говорил!

— Вообще не знаю, о чём ты, — прапор сплюнул. — Ничего там нет. Никаких стволов.

На первый взгляд, и правда нет. И мы тогда, в первой моей жизни, копались там до утра, пока кто-то случайно не нашёл тайник в стене. Как именно он открывался, я не знал, так что просто взял фомку из висящих инструментов, несколько раз постучал по стене, прислушиваясь к звуку, и наконец нашёл то, что искал. Можно было бы сделать вид, что ищу, но времени для этого не было. Пусть думают, что повезло.

Подцепил край, немного сбив штукатурку, и секретная ниша в стене открылась, вернее, её дверца отломилась и со звоном упала на пол, слишком сильно я дёрнул.

Якут посветил фонариком.

— Понятые, смотрите сюда! — позвал он тех отца и сына из гаража неподалёку, которые терпеливо ждали в сторонке. — Хорошо видите?

— Это не моё, — сказал прапор виноватым голосом. — Это мне подбросили!

В воздухе поднялась пыль, хорошо освещённая фонариком. Но в нише видно промасленные тряпки — свёртки. Филиппов потянул за одну, и мы все увидели цевьё автомата. Всего два осталось, много он здесь не хранил. Или, скорее, недавно продал несколько штук. И надо выяснить — кому.

— Ну, Пашка, — Устинов закурил. — Всё, как ты говорил. Молоток!

Всё, да не всё. До самого главного, из-за чего я всё и затеял, пока ещё не дошли. Я подошёл к закованному в браслеты Чернову и наклонился к нему.

Заметил, как Устинов и Якут переглянулись, будто хотели вмешаться, но решили подождать, посмотреть, к чему всё придёт.

— Оружия должно быть больше, — сказал я.

— Ты не знаешь, с кем связался, — храбрился прапорщик. — Я всех в городе знаю, тебя с работы выгонят!

— Не выгонят, работать-то кто потом будет? Ты смотри сюда, прапор. Сейчас увезём тебя к нам в отдел, туда приедет следователь военной прокуратуры. Ты не отмажешься,