Медведев. Книга 2. Перемены - Гоблин MeXXanik

— Я его нашёл после того, как вы наведались в гости. Его ранил старый дикий перевертыш, который от голода пришел на лесопилку. Мои не уследили и не увели дикого до того, как случилась беда. Этот парень, — он кивнул на яму, — оказался слишком крепким и не умер. Сумел пережить ранение и даже дать отпор своему обидчику. Странно, что он, будучи еще человеком, смог убить зверя, который решил его сожрать.

Я кивнул, давая понять, что слышу и принимаю его пояснения. Леший продолжил:

— Когда мы его нашли, парень уже бился в лихорадке, горел и бредил. И едва не умер. Мы привели его к болоту, где он смог бы пережить линьку вдали от людей.

Я посмотрел на яму, где перевертыш хрипел и рычал.

— Я закрыл эту часть леса от случайных людей. Чтобы никто не мешал и не стал жертвой молодого перевертыша. Он должен был оставаться тут, пока сам не поймёт, кем стал.

— Понятно, — ответил я.

— Эти, — он махнул подбородком на более взрослых перевертышей, — приняли его. Как щенка. Кинули ему мяса, чтобы не сдох. Повели на охоту, чтобы обучить загонять оленя. В этом нет доброты. Они дикие и понимают, что стаей выживать легче. Вот и приняли щенка в свои ряды.

Воевода покачал головой, но ничего не сказал. Иволгин вздохнул и добавил:

— Никто не мог пройти в лес. Но князь сумел преодолеть мой запрет. И провел свою дружину. Этого я никак не мог ожидать. Не думал я, что приезжий регент из столицы сам пойдет в лес.

— Я пришел, — ответил я негромко, но меня услышали все. — Потому что это мой край. И я тут не просто для красоты.

— Так ты пришел, чтобы убить того, кто воет? Или спасти?— спросил Иволгин, скрестив руки на груди. — Так не делай вид, что не видишь, кто он теперь. Или спаси, или закопай. Но не тяни. Решать надо сейчас.

Я не знал, что сказать. Лопата лежала у ног. Земля возле ямы медленно оседала, края осыпались.

Морозов не шевелился. Он слышал каждое слово, но не вмешивался. Это был мой выбор. Иволгин говорил со мной. И только со мной.

— Так что, княже? — леший усмехнулся. — Или лопату никогда в руках не держал? Так попроси дружину помочь. Они не откажутся.

Я не поднял лопату. Вместо этого бросил на землю клинок, а в другой ладони крепче сжал в руке красную шапку. Она была чуть влажной от моей ладони. Я просто обошёл лопату и встал напротив Иволгина.

— Я пришёл не ломать, — сказал я. — И не убивать. Мы пришли потому, что слышали вой. Он ведь не просто так выл. Перевертыш звал. И я пришел. Я видел его глаза. Знаю, что у него есть шанс возвращаться в человека.

— Может и так, — пожал плечами леший. — Не все перевертыши могут оборачиваться. Многие остаются дикими.

— Его еще можно спасти.

В уголках губ Иволгина дрогнула усмешка.

— Спасти? — произнёс он, будто пробуя это слово на вкус. — От чего? Ты считаешь, что перевертыш не достоин жизни? Что его надо спасать от его новой сути? А если он станет диким, то надо убить?

— А ты сохранил ему жизнь, потому что он уже не человек? — парировал я.

Леший молча смерил меня тяжелым взглядом. Кожа натянулась на костях его черепа, глаза сделались больше и глубже.

— Ты считаешь меня чудовищем. Думаешь, что я убил бы раненного, будь он простым человечишкой… Что я сделал бы это без причин…

Все мои инстинкты кричали о том, что надо прямо сейчас развернуться и уйти. Не продолжать этот опасный разговор. Но я сделал ещё шаг навстречу Иволгину, почти вплотную встав к лешему. Между нами подрагивал воздух, словно от жара. Было ясно, что леший здесь сильнее меня. Старше, чем кажется. За него стоял весь лес. Корни под землёй слушали его. Ветви замирали, когда он говорил. Но в яме был человек. Пусть и частично. Пусть даже вторая его часть была дикой. Он был Северским. А в этом крае главный был я.

— Но ты его оставил, — сказал я. — Не добил. Не стёр с лица земли. Я не знаю, почему ты оставил его в живых. Но знаю, что ты не дал ему уйти к людям. Он мог бы по старой памяти прийти на свою прежнюю работу, или же в свой дом. И он убил бы там всех — друзей, семью.

Если бы я стоял чуть дальше, то наверняка не увидел бы, как его зрачки расширились при упоминании семьи. На короткое мгновенье маска на лице лешего дрогнула, и я увидел что-то похожее на старую боль.

— Ты дал ему шанс выжить, — продолжил я. — Если он останется диким, то пусть так и будет. Но если есть хоть один шанс, что он сможет вернуться в человека — то я хочу… Нет, я прошу помочь ему с этим.

— Просишь? — удивленно спросил Иволгин. — Меня?

— Да, — подтвердил я. — Помоги продержать его в яме. Позволь нам его кормить, пока не станет ясно дикий он или нет.

Иволгин медленно выдохнул. Затем его лицо скривилось, словно ему стало дурно. Мне вдруг подумалось, что он делает это нарочно, чтобы никто не подозревал, что Иволгин способен на хорошие поступки.

— И если он станет диким, ты убьешь его? — равнодушно осведомился Иволгин.

— Я не хочу его смерти. Пусть живет тем, кем ему суждено — человеком со зверем внутри, или зверем без человека в сердце. Мне важно, чтобы у него был шанс.

Леший молчал. И я повторил вопрос:

— Поможешь?

— Будешь должен, — сказал он. — Мне.

Я кивнул.

Но прежде, чем между нами свершилась сделка, я поднял глаза и уточнил:

— Должен как человек. Не как князь.

Иволгин замолчал. На его лице ничего не дрогнуло, но в глубине глаз что-то вспыхнуло. Будто ожидал, что я выберу расплатиться по-другому, за счет своей власти.

Он смотрел на меня долго, словно давая возможность передумать. Но затем выдохнул и, кажется, даже