Моя чужая новая жизнь - Anestezya

— Живой? — я кивнула. — Ползком вдоль забора и за мной, понял?

Пока он тоже самое кричал Коху, я в панике соображала, как бы мне ползком отсюда совсем убраться. Где-то впереди строчили из автомата Каспер и Хайе, да и Кребс нас тащит явно настроенный принять бой.

— Не ори, — на мои губы легла чья-то рука, хотя я уже узнала знакомый шепот: — Отползаем за сарай, и дальше бегом за мной, поняла?

Момент потеряться самый что ни на есть удачный — вокруг дым, суета, враги за каждым кустом. Я шустрой гусеничкой поползла за Олеськой. Скрывшись с горизонта, мы бегом припустили через дворы и огороды. Наверное надо всё-таки мысленно сказать спасибо Кребсу за то, что гонял бедняжку Карла — бегать я стала в разы лучше. Во всяком случае, почти не запыхавшись, мы добежали к полю. Олеся остановилась и прислушалась к звукам со стороны деревни. Мне они не говорили ни о чём — ну стреляют, поди там разберись кто в кого.

— Ну что, пошли дальше, если не передумала, — вздохнула она.

— Чего это я должна передумать? — уже не первый раз слышу и мне это не нравится.

Я уже вообще-то в красках намечтала свою новую жизнь. По идее партизаны должны помочь мне вырваться в Москву — там же моё предполагаемое начальство. Даже если и придётся остаться, я морально была готова и к такому варианту. Какая разница где прозябать? Всё равно этот век без привычных технологий и удобств, а я, несмотря на то, что не умею стрелять, всё же могу быть полезной. Профессия эколога понятное дело в сороковых не востребована, но я же как-никак ещё и химик. Вон, набодяжу им коктейль Молотова. Да из обычной марганцовки можно соорудить пусть и слабенькую, но взрывчатку. Так что разберёмся, лишь бы поверили, что я своя. То, что я тусуюсь уже три месяца среди немцев, не делают же меня предательницей, да? У меня не было однозначного мнения по этому вопросу. Так же, как и по отношению к советской власти. С одной стороны оно и понятно, что в спорных случаях проще расстрелять или отправить в лагерь, чем упустить действительно врага народа, но с другой не хотелось бы попасть под такой вот каток. По фильмам красноармейцы вроде добрые и справедливые, по-любому я на стороне своих русских. Если мне всё же дадут шанс, возможно преодолею свои страхи и действительно пригожусь.

— А ты сюда из самой Москвы что ли приехала? — мы уже подошли к лесу и можно было болтать, не заморачиваясь, что кто-то услышит.

— Ну… Да, — осторожно ответила я. Вряд ли девчонка устроит мне экзамен-ловушку, как наш бдительный лейтенант.

— А этот майор Громов тоже здесь на задании? — вот же болтливая какая, всё ей прям надо.

— Конечно, — как можно дружелюбнее ответила я. — Не знаю правда, где именно. Знаю только, что уже долгое время он не выходит на связь.

Я шла за девчонкой, даже не пытаясь как-то запомнить дорогу обратно. Всё равно бесполезно. Я выросла в краю степей и полей, лес для меня полная экзотика. Эта масса одинаковых деревьев пугала, вызывая что-то вроде клаустрофобии. Вот правда как выходить отсюда одной? Надеюсь, здесь волки беспризорные не бродят? Напрягалась я так, потому что вполне предполагала вариант, что бдительные красноармейцы мне не поверят и отправят обратно.

— Скажи, а как оно было с немцами жить? — опять обернулась Олеся. — Страшно?

— Страшно, не страшно, какая разница, — не выдержав, огрызнулась я. — Ясное дело, будь у меня выбор, я бы не рядилась в пацана и не таскалась среди них с винтовкой.

— Говорят, фрицы неуязвимые, как черти. Гитлер их чем-то поит, и они как заговорённые идут в бой, — хихикнула девчонка. Ага, поит сывороткой бессмертия и выдаёт щиты из вибраниума.

— Черти те, кто стоит у руля и создаёт законы. Те, кто имея в руках власть, безнаказанно пользуется этим. Это касается любого государства. А это просто солдаты. Да, они неправы, они не задумываются над теми приказами, что получили, но они люди. Такие же, как и мы с тобой.

— Странная ты, Арина, — прищурилась Олеся. — Сколько вот говорим с тобой, а в глазах у тебя ни разу ненависть к этим иродам не полыхнула.

— В школе разведки учат владеть своими эмоциями, — тут же нашлась я. — Ты представь, как бы я выглядела с вечно перекошенной мордой? Я бы не смогла продержаться столько.

Олеся прервала меня, шикнув, и снова прислушалась. Я ни хрена, кроме какого-то невнятного шума, не слышала. Но она круто повернула в другую сторону и кивнула мне:

— Идём.

Я молча брела за ней. Нужно было наверное как-то разговорить её, попытаться развеять её сомнения, завоевать доверие, но на меня навалилась свинцом усталость. День был насыщенный, да и ночка, скажем так, дурдомная. Сейчас вон уже светает, и спать меня партизаны наверняка не уложат — замучают вопросами, что да как, кто такая и откуда. Мне бы хоть полчасика перебить сон…

— Почти пришли, — покосилась на меня Олеся. — Ты никак засыпаешь?

— А? Нет конечно, — встрепенулась я. — Так, немного устала, но ничего посплю…

Внезапный удар по темечку заставил меня замолчать на полуслове. По голове меня не то чтобы часто били, но ощущения были похожи на те, при аварии. Острая боль, меркнущий свет перед глазами и плывущее сознание.

* * *

Сознание медленно и неохотно возвращалось к непутёвой хозяйке — я с трудом разлепила глаза и не