Малахольный экстрасенс - Анатолий Федорович Дроздов
– Да, – ответил генерал.
– Тогда оставьте нас вдвоем.
Не хочу светить перед ним способностями. Генерал хотел что-то сказать, но Терещенко подхватил его под локоть и вывел из палаты. Я взял стул и подсел к мальчику.
– Ляг на живот, – велел. – Будем исцелять.
Арик подчинился. Я положил ему руку на затылок. Нужды в том не имелось, но зачем мальчику знать? Обязательно расскажет отцу. Что у нас тут? Жопа, если коротко. Опухоль на четверть мозга, да еще проросла вглубь. Не удивительно, что ее не стали удалять. Поражены не только твердая мозговая оболочка, но и мягкая с паутинной. И с чего тут начинать? Попытался привести клетки опухоли в чувство – хрен на ны! Словно алкоголики в запое, они желали бухать. В нашем случае – жрать здоровых товарок. Ах вы, суки! Запустив энергетический поток, я стал выводить их из активного состояния – слой за слоем. Рефлекторно помогал себе пальцами, двигая ими по черепу пациента. Завершив процедуру, начал с крайних. Так, бухарики! Протрезвляемся и работаем. Потихоньку, помаленьку. Понимаю: трудно, но когда-нибудь надо начинать. Не то сдохнете вместе с пациентом. Поняли?
Не сразу, но клетки начали работать. Поначалу робко, по чуть-чуть, но их цвет стал меняться с красного на голубой. Я немножко помог им энергией, а затем убрал руку. Кажется, процесс пошел.
– Как чувствуешь себя, Арик? – спросил пациента. – Голова не болит?
– Нет, – ответил он. – Но щекотно. В голове будто таракан ползает.
Интересный эффект! Я невольно улыбнулся: тараканы в голове – это по-нашему.
– В Израиле есть тараканы?
– У нас нет, у других видел. Вот такие!
Он вытянул руку и развел большой и указательный пальцы. Ничего себе! Если у них такие головах…
– Потерпи, Арик! Это хороший таракан. Съест опухоль и исчезнет. Полежи.
Я встал и вышел в коридор, где немедленно столкнулся с папашей пациента. Он уставился на меня.
– Все нормально, – успокоил я. – Процесс пошел. Не беспокойте сына – пусть полежит. Через час вернусь и продолжу.
– Идемте пить чай! – предложил стоявший здесь же Терещенко.
Мы отправились к нему в кабинет, где секретарша главного врача принесла нам чай и бутерброды. Яков попросил кофе, ему сделали растворимого. Он его едва пригубил, к бутербродам вовсе не прикоснулся. Я стесняться не стал – целительство пробуждает зверский аппетит. «Как же так? – спросите вы. – Ведь энергия идет из окружающего пространства, сам говорил». Так-то оно так, но ведь кто-то пропускает ее через себя, направляет и контролирует? Силы тратишь – о-го-го! Поглощая бутерброды, я украдкой наблюдал за генералом. По его лицу читалось, что только усилием воли он удерживает в себе желание встать и побежать к сыну. На мгновение ощутил острую зависть. Меня так не любили. Отца вовсе не знал – мать родила меня незамужней, а потом отдала сестре и укатила с очередным хахалем. Даже не знаю, где она сейчас. Вырастила меня тетя Оля. Вот она меня любила, но по-своему, по-деревенски. Лаской не баловала, хотя, заболей, как Арик, отдала бы все, чтоб вылечить.
– Ну, что навестим нашего пациента? – предложил я, сжалившись.
Генерал вскочил со стула, следом поднялись мы с Терещенко. Так, втроем, и ввалились в палату. Арик лежал на койке и читал книгу.
– В тумбочке нашлась, – объяснил подбежавшему к нему отцу. – Скучно просто так лежать.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Яков.
– Хорошо, – ответил мальчик. – Только таракан в голове бегает. Щекотно и чесать хочется.
– Какой таракан? – изумился генерал.
– Дядя Миша запустил, – объяснил Арик. – Говорит: он съест опухоль.
Яков уставился на голову сына, словно разыскивая дырку, через которую впихнули насекомое.
– Это образное выражение, – успокоил я. – Процесс исцеления вызывает такие ощущения. Разрешите?
Отодвинув генерала, я присел и положил ладонь на голову Арика. А неплохо так процесс идет! Уже четверть опухоли потеряла красный цвет. Вот что значит юный организм! Это не директор торга с его циррозом и угробленной иммунной системой. Да и выглядит мальчик неплохо. Кожа на лице хоть и бледная, но уже не серого оттенка, в глазах появился блеск.
– Есть хочешь? – спросил я, убрав руку.
– Да, – кивнул Арик. – Очень.
– Я сейчас! – сказал Яковлевич и исчез за дверью. Спустя несколько минут он вернулся с санитаркой. Та держала в руках поднос. Подойдя к тумбочке, поставила на нее тарелку с манной кашей, кусочком батона и стакан жидкого чая. Положила ложку. Арик схватил ее и за пару минут смолол угощение, после чего вопросительно посмотрел на нас.
– Ему нужно много есть, – сказал я. – Организм выздоравливает и требует высококалорийной пищи. Колбаса, черная и красная икра, масло, чай с сахаром.
– Распоряжусь! – пообещал Терещенко и торопливо вышел из палаты.
– Идемте, Яков! – я взял генерала под локоть. – Не будем мешать Арику выздоравливать. Пусть читает.
– В последнее время у него совсем не было аппетита, – сказал генерал в коридоре. – Заставляли есть.
«Фирма веники не вяжет, фирма веники плетет!» – хотел пошутить я, но не решился, глянув в лицо генерала. Не поймет.
– Навещу Арика вечером, – сообщил. – На сегодня хватит. Вы его тоже не беспокойте. Организм мальчика борется с болезнью – не отвлекайте. Пусть ест, пьет, читает. Вы пока можете съездить в город, навестить знакомые места.
– У вас есть дети? – спросил он.
– Нет пока.
– Вот будут – поймете, – вздохнул он. – Никуда я не поеду. Попрошу принести стул, сяду здесь, – он указал на место у двери, – и буду дежурить.
– Как хотите, – пожал я плечами и отправился в ординаторскую. Вовремя. Привезли детей с ДЦП. Мои новые способности сломали прежний график, очередь резко двинулась вперед, из-за чего родители часто не успевали подвозить детей. Я дал команду принимать всех, кто уже в Минске, вследствие чего пациенты шли волнами – то нахлынут, то сидим без дела. До часу дня исцелил пятерых. Мы с Викой съездили в ресторан, пообедали, вернулись, а тут еще подвезли. Провозился с ними до вечера, а затем пошел к Арику.
Яков сидел на стуле у двери в палату. Увидев меня, встал.
– Как сын? – спросил я.
– Нормально, – сообщил он. – Ест, пьет, читает. Много ест. Может…
– Пусть, – сказал я. – Ему нужно. Давайте посмотрим нашего больного.
Увиденное меня удовлетворило: уже большая часть клеток опухоли приобрела синий цвет. Но процесс замедлился, я его слегка подстегнул и попрощался с пациентом. Генерал попросил разрешения ночевать на свободной койке в палате с сыном – возражать не стал. Посоветовал только мальчика не тормошить. Утром следующего дня вновь отправился к Арику. В палате, кроме Якова, обнаружился Терещенко. Все трое оживленно разговаривали; при моем появлении смолкли и уставились на меня.
– Как твой таракан, Арик? – спросил я мальчика. – Более не
