Надо – значит надо! - Дмитрий Ромов
Начинает шуметь электросамовар, установленный на столе в сторонке, за шкафом. Появляются батон, колбаса и пряники. А ещё бутылочка коньяка и стопочки.
— О, знакомый коньяк, — усмехается Белоконь. — Знаете, товарищи, если такое дело у вас каждый день, то я уже согласен на все предложения. Шучу! Шутка.
— В каждой шутке, есть доля шутки, — подмигиваю я и разливаю по «напёрсткам» коньяк для господ офицеров.
Они выпивают.
— Так, что тут у нас происходит! — раздаётся вдруг от дверей зычный командный голос. — Где этот Белоконь прячется⁈ А ну!
В кабинет вваливается полковник Толстиков, тот самый погранец с красным надменным лицом, который когда-то на совещании в ЦК требовал перевода «Факела» под управление ГлавПУРа. Короткие волосы на голове по-бунтарски топорщатся, усы под носом тоже, а злые глаза бегают из стороны в сторону.
— Белоконь, твою мать! — трубит он, упирая руки в бока! — Это ты или это не ты⁈
— Вилен! — удивлённо восклицает майор. — Толстиков! А ты откуда взялся?!!
Они бросаются друг к другу и крепко обнимаются.
— А ко мне приходит этот ваш Брагин вчера! — громыхает полковник Толстиков. — Притаскивает ящик коньяка. Ну, я думаю, какую-то пакость затеял. Взяткой хочет мне, стало быть, рот заткнуть. Да, Брагин⁈
Он поворачивается ко мне и грозит мне пальцем.
— Никак нет, — улыбаюсь я. — Подарок — это не пакость. Подарок — это всегда хорошо, особенно когда от души.
— Ладно, тебе, знаю я, — качает головой громогласный полковник и снова поворачивается к майору. Ты с ним поосторожней, он, говорят, внук внебрачный…
Толстиков поднимает палец и тычет им в потолок.
— Врут, — парирую я.
— Вот, короче, приходит ко мне этот «внук» и говорит, так и так, товарищ полковник, у нас будут изменения в ближайшее время, Скачков уходит замом к Злобину, а на его место приходит боевой командир, прекрасный человек, офицер с большой буквы и всё вот это. Ну, ты понимаешь. Я говорит, прошу чтобы от имени Управления вы поддержали нашу кандидатуру. Я спрашиваю, мол, кто такой. А он отвечает, так мол и так, майор Белоконь. Нихера себе, думаю! Какой такой Белоконь? Не Вася ли? А он мне говорит, так точно, Вася, ну, то есть Василий, говорит, Тарасович! Я и обалдел! Да где ж ты его нашёл, говорю, милый Брагин. А он докладывает, мол, служил под его началом, имел, значит, честь! Ну, и всё! Когда, спрашиваю, прибывает твой Белоконь. Завтра! Это сколько ж мы с тобой не виделись, а Вась?
— Даже и не сосчитать, — улыбается Белоконь. — Столько и не живут, наверное.
— Да, точно. Ну ничего, теперь значит будем часто видеться. Я же начинал у него замполитом. Мы с ним вот так вместе были!
Полковник сцепляет руки в замок и трясёт перед нами, демонстрируя крепость их былых уз с майором.
— Ну, тогда за встречу! — говорю я и снова разливаю коньячок.
Господа офицеры накатываю ещё по маленькой, закусывают и продолжают восхищаться невероятными фортелями, которые частенько выкидывает судьба. Потом Толстиков уходит к себе, предварительно договорившись, что Белоконь придёт к нему домой на ужин и познакомится с детьми, а жену Толстиковскую он и так знает, она с тех пор ещё с ним.
Когда полковник убывает, мы, посчитав майора морально готовым, вываливаем на него всё, что касается обязанностей начальника «Факела».
— Ребят, — качает он головой. — Я не потяну, правда. Тут столько бюрократии. И с теми, и с теми надо. И комсомол, и ДОСААФ и региональные власти, и войска. Я обычный офицер, мне это всё чуждо.
— А если, товарищ майор, Родина даёт вам приказ? — наезжаю на него я. — Вы что перед лицом мелких проблем и Родине откажете?
— Да что за разговор такой? Это шантаж.
— Да, это шантаж.
— Слушай, Василий, — говорит Скачков. — Я тоже, когда пришёл был майором, причём, в отставке и никогда административной работой не занимался. Если за такую не считать преподавание в училище. Но ничего, справился. А мы ведь с Егором всё с нуля поднимали. На себе тащили. Да что мы. Вообще-то это полностью его детище. От задумки до первых шагов и вот до сего дня. Мы в области начинали, не в Москве. И связей ещё не было никаких. И вот смотри, почти за два года сколько всего сделано. Так что ты тоже сможешь, тем более, что Егор никуда не уходит, он с тобой будет. Ирина Новицкая, секретарь ЦК комсомола, мировая баба, между прочим. Всё знает, всё понимает. Она тоже поможет. Так что давай, не ломайся и соглашайся.
— Ну, допустим, я соглашусь, — отвечает Белоконь. — Только я понять не могу, почему я? Я в вашем деле полный ноль. А у вас тут народу вон сколько, немеряно. И все толковые и смелые. Не проще вам взять того, кто уже в деле?
— Тут Вася, — говорит Тимурыч, — такое дело. Это как в разведку идти. Нужен человек, которому Егор, как себе может доверять. Тот, кого он в деле видел. И чтобы не просрал всё. Командир нужен, а не просто хороший человек. И тренер по самбо заодно.
Тимурыч улыбается.
— Так ты меня в деле-то не видел! — поворачивается ко мне Белоконь.
— Всё, что надо, я видел. Да у меня ведь чуйка, Василий Тарасович. Вон, хоть у Виталия Тимуровича спросите. Ладно. У нас есть две недели. Вы с дороги, только прилетели, не ели ещё толком. Давайте так. Сегодня отдыхаете. Но не просто так отдыхаете, а думаете над нашим предложением. Сейчас мы едем обедать, а потом я оставляю вас в покое. Но только до завтра. А завтра вы говорите о своём решении. Мы надеемся, что оно будет положительным. И тогда начинаем вас натаскивать и готовить.
— А если нет? — спрашивает он.
— Ну, заставить мы не можем, да и не хотим, — пожимаю я плечами. — Если не захотите, просто посмотрите Москву, погуляете. Я вам программу организую. Об этом не беспокойтесь. Поехали. Виталий Тимурович, поедете?
— Ну, давай, поеду.
Мы возвращаемся в «Москву» и заваливаемся в ресторан. Садимся, заказываем разносолы, коньячок опять же. Белоконь не теряется. Я понимаю, что
