Моя чужая новая жизнь - Anestezya
— Дай угадаю, что же тебя могло увлечь. Раз это не литература, может, тогда математика?
— Да ни в жизни, — ухмыльнулся он. — Пусть Пифагор горит в аду за то, что его бред вынуждены столетиями зубрить тысячи школьников.
— Тогда физика?
— Чуть получше, но тоже нет.
— Неужто медицина? Если я угадал, так скажи Вильгельму. Может, он переведёт тебя медбратом в госпиталь.
— Не угадал, синеглазка, — я пока что не решил, беситься или радоваться этому прозвищу вместо безликого «Винтер». — Ладно, не гадай дальше, а то боюсь представить, какими ты ещё талантами меня одаришь. Химия мне нравилась, ясно?
— Химия? — вот уж не подумал бы, что кому-то может нравиться дышать едкими парами кислот и щелочей. Не самый мой любимый предмет из школьной программы, но тут, как говорится, на вкус и цвет… — Менделееву, знаешь ли, тоже не тянет говорить спасибо за эту чёртову таблицу.
— Большинство формул из алгебры и геометрии вряд ли могут пригодиться в жизни, — на Карла нашла редкая словоохотливость. Надо пользоваться, хотя поддержать разговор о пробирках мне будет сложновато. — В отличие от знания хотя бы элементарных свойств веществ.
— И как же могут пригодиться все эти валентности и молекулярные реакции?
— Вот что ты будешь делать, если случайно получишь ожог негашеной известью? Ну, допустим, на стройке? Будешь смывать водой, мазать какой-нибудь дрянью вроде жира? — спрашивал Карл не прекращая стирки. Я неуверенно кивнул. Честно говоря, никогда не задумывался о таких вещах. — Во-о-от, а нужно промыть ожог раствором уксуса. Кислота нейтрализует щёлочь. И, кстати, наоборот тоже.
— Карл, ты должен был идти учиться дальше, а не лезть сюда, — я действительно отказывался понимать, зачем подростку менять беззаботное студенчество на вот эти окопы.
— Знаешь, есть такая поговорка «Не говорите, что мне делать, и я не буду отвечать, куда вам следует идти со своими советами», — с вполне понятным намёком мило улыбнулся Карл.
Колючий, скрытный и до щемящего чувства в чём-то уязвимый мальчишка. Наверняка за всем этим стоит какая-нибудь драматичная история. Пару раз я просыпался от того, что он беспокойно метался во сне. Честно говоря, мелькала постыдная мысль, что, может, он прольёт свет на свои тайны хотя бы парой слов. Ведь бывает же, что люди бессознательно бормочут что-то во сне или в бреду. Но Карл молчал, словно русский партизан — лишь загнанно дышал и напряжённо стискивал одеяло. Конечно же я всегда будил его, каждый раз сталкиваясь с бессмысленно-паническим взглядом. Словно он не узнавал место, где находится. Хотелось как-то успокоить, но всегда кто-нибудь из парней начинал возмущённо ругаться или высмеивать его слабость, и Карл только молча отворачивался, ещё больше замыкаясь.
Сейчас, вспоминая те недели, я задумываюсь, что же могло вызвать такие неправильные чувства. В своё время я тайком прочитал труды Фрейда. Он считал гомосексуализм патологией. Отклонение организма, в результате которого человека влечёт к представителям своего пола. Но если так, я бы наверняка знал об этом раньше. Перебирая тайные воспоминания, я пришёл к выводу, что был в общем-то нормальным. Влюблялся в хорошеньких одноклассниц, с удовольствием любовался красивыми женщинами. Та же Грета с её кокетливо-соблазняющей манерой общения всегда вызывала правильную реакцию… Гм… В нужных местах. Стыдом окатило давнее воспоминание.
В разгар какой-то вечеринки как-то получилось, что мы оба вышли на свежий воздух. Всё ещё смеясь над какой-то шуткой, Грета, покачнувшись, легонько обняла меня. В тот вечер я первый раз выпил столько шампанского, близость хорошенькой девушки приятно волновала, и я не сдержался. Привлек её к себе, сжимая гибкую талию, чувствуя, как кровь тяжело стучала в висках.
— Э-эй, малыш, ты чего это задумал? — Грета особо не вырывалась, но явно не ожидала от меня такого.
— Ты такая красивая.
«Раз уж я сегодня такой смелый, надо этим пользоваться», — решил я и потянулся к её губам.
Целоваться я конечно особо не умел, но надо же когда-то начинать. Грета, имея явно больше опыта, взяла дело в свои руки, наглядно показывая, как нужно целовать девушку. До сих пор помню её губы, сминающие мои в чувственной ласке, тепло её рук на шее, горячее возбуждение и… Неожиданно всё закончилось. Грета отстранилась и мягко провела ладонью по моей щеке:
