Моя чужая новая жизнь - Anestezya
— Конечно, — немного протрезвев, я признал её правоту.
Чёрт, почему я не заметил, когда они успели с Виктором закрутить роман? Если бы я знал, ни за что бы не полез отбивать девушку у своего друга. Тем более я не был по-настоящему влюблён в Грету. Мы с детства дружили, я попал под чары её сексуальности, но всё же она была немного легкомысленна. Я прекрасно понимал, что отношения — это не только поцелуи под луной. Спутница жизни должна меня понимать и разделять мои интересы. Представить же Грету с книгой было так же невозможно, как встретить на городской площади ожившего динозавра.
— Я понимаю. Прости, мне действительно неловко, что всё так вышло.
— Ничего, — беспечно улыбнулась Грета и игриво провела пальчиком по моему плечу. — Зато я немного научила тебя целоваться.
Н-да, кто же знал, что следующим, кого я поцелую, будет мальчишка, который явно не считает, что ему дико повезло? Пытаясь разобраться, что же за чувство влечёт меня к Карлу, я понимал, что полноценного опыта в любви у меня как не было, так и нет. После того эпизода с подругой детства я так и не сблизился больше ни с одной девушкой. На нашем курсе учились по-настоящему умные девчонки, но, увы, большинство из них были настолько непривлекательны внешне, что как ни старался, я не чувствовал ни малейшего желания общаться как-то иначе, чем друг. Бойкие красотки вызывали вполне понятные желания, но элементарная порядочность останавливала от низкого поступка. Добиться своего и бросить только потому, что девушка не способна поддержать интересную беседу? Нет уж, я лучше не буду торопиться и когда-нибудь встречу её. Ту, которая станет для меня всем. И похоже, дождался… Только это совсем не девушка. Принять это было нелегко хотя бы потому, что нетрадиционная ориентация у нас карается законом. Пока я бессонными ночами мучительно копался в себе, пытаясь определиться, что чувствую к Карлу — всё-таки дружескую симпатию или влюблённость, — парни в роте решили всё сами. Наверное со стороны всё действительно смотрелось уже не совсем дружбой фронтовых товарищей. С лёгкой подачи Шнайдера нас чуть ли не в лицо дразнили педиками. Меня конечно это бесило, да и довольно опасно в нынешнее время даже в шутку говорить о ком-то такое.
Со мной на курсе учился парень и кто-то донёс на него, якобы показалось, что его дружба с однокурсником малость выходит за пределы, положенные законом. За ним пришли СС, забрав его прямо с лекции. Долгое время ходили слухи, что гомосексуалистов держат в отдельном лагере. Такой участи я не хотел ни для себя, ни для Карла. Кидаться на Шнайдера, доказывая, что я не гей — значит дать ему повод считать, что он прав. Я предпочёл как всегда презрительно игнорировать его намеки. Но не Карл. Никто не ожидал, что худенький пацан врежет главному выпендрёжнику нашей роты. Карл врезал и ещё как. Благодаря эффекту неожиданности Шнайдер проморгал удар и пару дней ходил с разбитым носом. Карлу, конечно, тоже досталось, и все попытки вмешаться были бесполезны. Парни решили, что этим двоим надо дать разобраться по-мужски. Если бы не вмешался Кребс, я не знаю, чем бы закончилась эта драка. Позже, глядя на синяки Карла, до меня стало доходить, что это всё зашло слишком далеко. Да и он, мрачно глядя на меня, попросил оставить его в покое. Что ж, по-своему Карл был прав. Но я не думал, что буду чувствовать такую пустоту без его едких шуточек и комментариев, что теперь смогу только издали смотреть на него. Пытался убедить себя, что это всё же просто привязанность. Ведь будь я действительно гомосексуалистом, это бы наверняка проявилось как-то раньше, но я никогда не чувствовал влечения к мужчинам. Что вообще привлекает гомосексуалистов? Мужская красота и отвращение к женщинам? Но отвращения к женщинам я не чувствовал, и красота других мужчин меня не волновала. Да и в Карле меня привлекла ведь не внешность. Хотя все и считали его смазливым. Ну да, есть такое. Но ведь тянуло меня к нему не потому, что он мальчишка. Да и собственно сама физическая сторона такой любви с её… анатомическими особенностями особо не вызывала вдохновения. Это же действительно извращение какое-то — совать свой член в место, для этого не предназначенное.
Я начинал потихоньку успокаиваться, что со мной всё в порядке, и я нормальный. Ведь почти получилось… А потом был проклятый авианалёт. Увидев Карла, застывшего, смотрящего на этот разверзшийся с неба ад, я, забыв о своём страхе, подхватил его, увлекая в ближайший окоп. Близость смерти и его страх вышибли из головы все мысли последних дней. Я не мог больше ни о чём думать, прижимая к себе испуганного Карла. Место и время конечно были менее всего подходящими для каких-либо объяснений, но осознание, что мы оба могли только что погибнуть, как-то всё расставило в моей голове по местам. Карл подозрительно затих, прижатый ко мне. Я же хотел хоть немного продлить эту близость прежде, чем он отшатнётся в полном шоке и оттолкнёт меня. Глядя на тонкую шею и трогательно-беззащитный затылок перед собой, я, не удержавшись, коснулся губами нежной, словно у ребёнка, кожи. Меня словно накрыло мощной волной. Изначально чувствуя нежность к перепуганному мальчишке, сейчас я ощущал нечто иное. Его
