Свет на вершине - Василий Анатольевич Криптонов
— Это безумие — во-первых! А во-вторых, я не могу этого допустить, поскольку мне глубоко непонятны ваши мотивы, Георгий Венедиктович! — рычал дед.
— Безумие, Григорий Михайлович, при всём моём уважении, — со сдерживаемой злобой отвечал Жорж, — это то, что мы собираемся делать! Начиная с того, что вообще взялись за эту книгу. Мне кажется, на том этапе, на котором мы находимся, пора бы уже отбросить категорию безумия, как несостоятельную. Вы уподобляетесь рыбе, которая на предложение поплыть куда-то, восклицает: «Но там же вода!» Что же касается моих мотивов…
— Пресноводная рыба не поплывёт в солёную воду! — рявкнул дед. — Также, как морская рыба не будет стремиться попасть в реку!
Воздух как будто сгустился над головой патриарха рода Барятинских. Уж я-то не понаслышке знал о том, что бывает, когда дед начинает метать громы и молнии. Буквально. Хоть и старик, но сдавать он пока определенно не собирается. Иногда, конечно, прикидывается пенсионером с кучей болячек, но внутри там такой стальной стержень, что дай бог каждому.
— Так значит, не плывите! — рявкнул в ответ Жорж. — Вас там вообще не должно быть — на пушечный выстрел!
— Да неужто, господин Юсупов? А кто же, по-вашему, будет читать это заклинание? Быть может, вы?
Тут Жорж почему-то резко осёкся и замолчал. Поднял голову, увидел нас, вошедших. И вскочил, вытянувшись по стойке смирно.
— Государю императору — ура! — торжественно провозгласил Джонатан.
До сих пор он, как изваяние, сидел на каминной полке.
— Ну что, присмотрел за ними? — усмехнулся я.
Джонатан молча и горделиво вскинул голову — мол, стоило вообще спрашивать! Что я, за горсткой магов не присмотрю, что ли.
— Приветствую, господа и дама, — сказал император.
Тут уже все остальные сообразили, кто перед ними. Вскакивания, суета, поклоны, сумбурные приветствия.
— Планы меняются, — сказал я. Подошёл к столу и наполнил из кофейника пустую чашку. — С этой самой секунды прошу всех считать, что мы сидим на огромной сковороде, под которой всё жарче разгорается огонь. Великий князь Борис Александрович без сознания, за его жизнь борются целители. Но протянет он, увы, ровно столько, сколько сумеет выстоять против Тьмы — рвущейся сквозь него в наш мир. Вывод очевиден. Нам нужно как можно скорее перетащить Тьму туда, где мы сможем контролировать результат. Хоть как-то
— А может мне кто-нибудь объяснить, — вмешался император, — какая есть объективная разница между тем, прорвётся ли Тьма через моего сына, или же через то, что вы задумали?
— Позвольте мне, ваше величество, — поклонился дед. — Кстати, не угодно ли вам присесть? Или, может быть, кофе?
— Благодарю вас. Кофе не нужно.
Император шевельнул рукой — предлагая деду и остальным тоже садиться. Сам уселся на ближайший свободный стул.
— Если Тьма прорвётся через великого князя, она, вероятнее всего, просто затопит мир, — начал дед. — Здесь речь идёт об объёмах. Мы же хотим сначала призвать её форму — Стража, а затем наполнить эту форму, собственно, Тьмой. Если можно так выразиться, Тьма просто не сумеет растечься из этой формы. И об объёме речь идти уже не будет. Вы, разумеется, знаете саги о Кухулине. Я имею в виду конкретно ту, где был заговорённый мост, по которому за раз мог пройти лишь один человек. Кухулин сумел таким образом в одиночку остановить целую армию — сражаясь за раз лишь с одним соперником. Примерно это мы и собираемся сделать. Только очень приблизительно.
— Прошу, позвольте добавить, ваше величество, — влез Жорж. — Важно даже не то, что с Тьмой так будет удобно и даже в принципе возможно драться. Важно то, что Тьма перестанет скрывать наш мир от Света!
— Это и впрямь очень важно, — послышался голос от дверей.
Повернувшись, мы увидели заспанную Свету. Она зевала и тёрла глаза. Стоя в ночной рубашке в присутствии императора.
— Я постараюсь дотянуться до Света, — сказала она. — Если у меня полу-учится… — Света зевнула.
Дед побагровел. Он, кажется, ничего сейчас не хотел так, как провалиться сквозь землю. Процедил сквозь зубы:
— Голубушка. Я очень прошу вас одеться. Если вас это, конечно, не затруднит.
— Одеться? — удивилась Света. — Но на мне уже есть одежда! И очень красивая.
Она приподняла подол полупрозрачной ночной рубашки. Которая и без того едва прикрывала колени.
— О, — это Света заметила императора. — Здравствуйте, ваше величество! Рада вас видеть.
— Иди оденься, — зашипела на неё Кристина. — В платье, а не в ночную рубашку!
Света насупилась — как делала всегда, когда понимала, что накосячила.
— Прошу меня извинить.
Развернулась и ушла. Я проводил её взглядом — не удержался. Ночная рубашка, кажется, принадлежала Китти. Сомневаюсь, что Надя надела бы такую.
Император, человек безупречного воспитания, сделал вид, что никакой Светы тут вовсе не было.
— Теперь понимаю, — повернувшись ко мне, кивнул он. — Я опасался, что, желая спасти моего сына, вы собираетесь поставить под угрозу весь мир. Но теперь вижу, что всё обстоит иначе.
— Желая спасти вашего сына, мы просто немного ускорим процесс, — сказал я, отхлебнув кофе. — Вариантов не так много: либо ускоряться, либо отрубить Борису голову и потратить лишний день на подготовку. Так что… Кстати, да, прошу простить мне моё посредственное гостеприимство. Считайте, что это — боевой штаб, вокруг полыхает война, и нам всем не до церемоний. Кто хочет кофе — вот кофейник. Если что-то нужно — не стесняйтесь звать прислугу…
— Я здесь, ваше сиятельство! — немедленно образовалась в дверях столовой Китти.
— Прекрасно, не отходи далеко. Сэкономим время на этикете и приличиях. Итак. Жорж, дед — о чём вы спорили, когда мы пришли? В чём загвоздка?
— Я объясню…
— Нет, позвольте, я объясню!
— Нет уж, позвольте! — рыкнул дед.
И Жорж посчитал за благо заткнуться. Всё-таки поумнел он за последнее время. Кто б рассказал — я бы не поверил, но когда своими глазами видишь…
— Итак, — откашлялся дед. — Ритуал в
