Цеховик. Книга 1. Отрицание - Дмитрий Ромов
Капитан крякает.
– Надо ж понимать, что тут время требуется. Я контакт установил, но давить и егозить не стану. Он сам должен ко мне интерес проявить, приблизить. Причём, я-то здесь вообще рискую. Если меня с ним заметут, не вы, а другой кто-нибудь, вы меня вытащите? Скажете, что я ваш осведомитель, агент под прикрытием? То-то и оно. Вы же сами на краю обрыва балансируете. Короче, дёргать меня не надо. Буду звонить раз в неделю или по мере поступления информации из автомата, а то скоро батю выпишут, он дома будет всё время. Далее. Вот так, как сегодня, палить меня тоже незачем. Додуматься в школу прийти, это ж нужно постараться. И вообще, хорош меня прессовать. Какого хрена?
Он молчит, покусывает ус и ничего не говорит. Потом долго и пристально смотрит в глаза и, наконец, встряхнув головой, говорит:
– Ладно, Брагин, сделаем вот как. Удивил ты меня, конечно, есть такое дело. Дёргать тебя не стану, если будешь отчитываться регулярно. Палить тоже не буду. Директрисе вашей сказал, что пару вопросов надо задать и всё. Ну, это не страшно, отмажешься.
– Вы имейте в виду, у меня репутация тихого ученика, не хулигана.
– Не буду я репутацию твою затрагивать, не бойся. Но, что касается дела, всё остаётся, как я и говорил. Достанешь Каху, разойдёмся. Не достанешь, значит будем воевать. И поверь, я тебя усажу. Ну, а если даже и нет, жизнь тебе испорчу. Хочу, чтобы мы оба понимали всё до конца и не оставляли недомолвок.
Ну вот что за натура у человека, вот обязательно надо ему удавку на шею накинуть, похоже, не может он без этого.
Физика завершается без моего участия. Звенит звонок и школа наполняется гамом и криками, весельем, в общем. В класс заглядывает та же училка.
– Анатолий Семёнович, – говорит она вкрадчивым голосом, – прошу прощения, но сейчас здесь урок будет.
– Да-да, Алла Никитична, мы как раз завершили. Спасибо за помощь. Больше уже не буду беспокоить ни вас, ни вашего ученика. Беседу мы провели, все вопросы разрешили, требования инструкции выполнили.
Я беру сумку, набрасываю её на плечо и двигаю к выхожу из класса. Куда теперь-то? Где расписание найти? Блин.
– Егор, – окликает меня училка. – У вашего класса сейчас здесь урок будет, так что можешь не выходить.
В дверь начинают заглядывать. Вроде наши.
– Ребята, погодите, – говорит Алла Никитична.
Когда дверь за капитаном закрывается, она обращается ко мне:
– Егор, Анатолий Семёнович мне рассказал, что у тебя случилось. Я знаю, ты был молодцом и повёл себя, как мужчина. Надеюсь, твой папа скоро поправится. Если тебе что-то понадобится, какая-то поддержка или помощь, ты можешь всегда ко мне обращаться. Я обязательно сегодня поговорю с твоей мамой. Как она держится?
Я пожимаю плечами.
В дверь заглядывает мой художественно одарённый сосед. Учительница делает ему знак заходить и за ним в класс врывается целая толпа, застревая в дверях.
Ко мне подходит сначала Рыбкина, а потом и оба Серёги.
– Ширяев нажаловался? – спрашивает Рыбкина.
– Нет, это по старым делам. Да там ничего, просто формальности.
В этот момент в класс заходит Ширяев и его подручные. Увидев меня, червь, тот что складывался пополам, салютует мне приложив ко лбу два пальца.
– О, босс! – говорит он со смехом, но в этом нет ни насмешки, ни злобы.
– Наташ, – шепчу я, наклоняясь к ней, – а Ширяева как зовут?
Она удивлённо смотрит на меня.
– Не помнишь что ли?
Я пожимаю плечами.
– Юра, – тихонько отвечает она.
Я киваю.
– А я с Серёгой сижу или с тобой?
– С Серёгой, – говорит она и чуть краснеет.
Я улыбаюсь, залюбовавшись её смущением. Поймав смеющийся взгляд, она шутя хлопает ладошкой меня по плечу.
– Разыграл! А я и поверила, – смешно хмурится она.
– Нет, не разыграл, правда не помню, – говорю я и подмигиваю. – Наташа, ты, пожалуйста, никому не рассказывай об утреннем инциденте.
– А почему? – удивляется она.
– Что, рассказала уже?
– Н-е-е-т, – машет она головой.
– Вот и молодец. И не надо, ладно?
Я подхожу к Ширяю и он едва заметно напрягается.
– Юр, – говорю я тихонько, чтобы никто посторонний не слышал. – Я про утреннюю стычку никому говорить не буду, и Наташка не скажет. Ты своих предупреди, чтоб тоже языками не чесали. Зачем? Это ж дело наше и никого не касается. Так ведь?
Он смотрит на меня, и, надеюсь, понимает, что я о его же авторитете забочусь. Потом он с серьёзным видом кивает и протягивает мне руку. Это рукопожатие можно считать знаком примирения. Вот и хорошо. Я, честно говоря, совсем не горю желанием множить количество врагов. Приятельство и даже нейтралитет, по моему мнению, гораздо лучше.
Перемена пролетает быстро, и начинается урок. С историей, вроде, сложностей не возникает. Потом идут химия, алгебра, литература и английский с немецким. У меня, к счастью, английский. Если бы оказался в немецкой группе, получился бы полный ахтунг. Кроме «Гитлер капут» и парочки подобных фраз, я по-немецки ничего не знаю.
С непривычки нагрузочка приличная. Голова трещит, спасу нет. Надо признать, шесть уроков – это не так уж мало.
– Егор, ну чего? – спрашивает Серёга.
– В смысле?
– Чё в смысле, ты идёшь или нет? – злится он.
– Блин, куда идёшь-то?
– Ты заколебал. Ко мне идёшь? Мы же договаривались! Забыл что ли? Пацаны придут, музон послушаем, в «Монополию» поиграем. Витька доллары нарисовал, он тебе не показывал? Прям классные получились.
– А откуда «Монополия»?
– Нет, ты смеёшься что ли? Я ж сто раз говорил откуда. Миха с друзьями нарисовал.
– А-а-а… Да... Ты извини, я про своё немного задумался. Слушай, мне же на работу.
– Чё, – недоумевает он, – ты типа всегда теперь после школы пахать
