Утро нового века - Владимир Владимирович Голубев
— Что, вот? Орясина ты этакая… Ох! — схватился за сердце помещик, развернув свёрток, что торжественно протянул ему Мирон.
— Вот и я говорю… Что теперь делать-то будем, барин, а?
— Это же золото! — едва просипел Яркий.
— Оно самое, барин! — также тихо ответил старый грек, — Самородок, фунта на три потянет точно.
— Конец нашей спокойной жизни, Мирон! — с тоской проговорил помещик, — Набегут людишки… Видел я как на Аляске, когда золото нашли, всякие бродяги как из-под земли объявились… Поместье моё…
— Так это, барин… — мялся управляющий, — Может, не говорить никому?
— Как же такое утаишь-то? — Яркий обхватил голову руками.
— Так, Фомка-то немой, да не шибко умный. Я ему гривенник дам за работу, скажу, что барин передумал, он и уйдёт к себе. Жены, детей у него нету, говорить он не говорит… Я-то точно никому не скажу. Мне всё это не по душе, барин…
— Как же ты так, Мироша? — с надеждой спросил тот, кто когда-то звался Калиостро.
— Да, мы с Вами, барин, оба — отрезанные ломти. Семьёй так и не обзавелись, живём — небо коптим. Денег нам достаточно. Зачем нам такая радость перед смертью?
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
В Европе всё покатилось к победе Франции. Моро показал, что он умеет воевать и, что не менее важно, планировать военные действия. Ожеро, уклоняясь от генерального сражения, отступал в Нидерландах так искусно, что совершенно расслабил противника, чем французы неплохо воспользовались при Котрейке. Внезапно атаковав преследующий их корпус Беллегарда[19], республиканцы разбили его, так же, как и подошедшие авангарды основных сил Мака.
Пусть, под натиском главной армии союзников французы отступили, но теперь положение коалиционных войск стало зыбким — былое преимущество в численности истаяло. Австрийцам и англичанам пришлось прекратить движение вперёд и укреплять Антверпен. В кампании 1804 года, всякая идея о наступлении в Нидерландах была отложена.
На Рейне же с уходом армии эрцгерцога Карла всё, казалось, тоже утихло. Все надежды коалиции были сосредоточены на спасении Италии, где перед Моро не было заметно уже серьёзных препятствий, за исключением войск Меласа[20]. Австрийский командующий неаполитанской армией при этом весьма плохо смотрел на собственные перспективы, оценивая готовность итальянских войск серьёзно хуже, чем собственно имперских, которые были разгромлены у Мантуи.
Германская армия на всех парах неслась в Италию для исправления ситуации, англичане готовились выставить подкрепление в Нидерландах, а испанцы стягивали войска для нового наступления.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Мэтр Файо обедал у Талейрана. Тот пригласил к себе адвоката для личной беседы, и за едой два партнёра разговаривали обо всём. Подобные общения вошли в привычку у обоих, ибо многие детали, о которых невозможно было упомнить, серьёзно влияли на доходы многочисленных совместных предприятий.
— Первый консул вскоре нанесёт решающий удар. — с улыбкой говорил всесильный министр, — Ещё чуть-чуть и враги наши побегут, не в силах противится мощи Республики! Вот после восстановления границ Рима, наш консул сможет принять на себя императорский пурпур, подобно Цезарю или Августу!
— Что же, думаю, народ и высшее общество легко примет такое изменение. — кивал адвокат, попивая невероятно дорогое вино, цену которого Файо отлично знал, ибо сам организовывал его производство, — Первый консул просто невероятно популярен — его победы идут рука об руку с добрыми изменениями в жизни. Налоги не повышают, хлеб дешевеет, вино тоже, на дорогах уже неслышно о бандитах, торговля процветает, крестьяне не забривают в армию — что ещё надо народу?
— Ничего, друг мой, сейчас падёт Италия, затем Швейцария — денег станет ещё больше, Консул хочет затеять перестройку Парижа. Генерал Моро интересуется архитектурой, кто бы мог подумать?
— Прекрасно, значит, возникнет потребность в архитекторах и поставках строительных материалов… — обрадованно улыбнулся Файо.
— Отлично, Анри! — с радостным возгласом поднял свой бокал Талейран, — Вот за что я тебя люблю, так это способность понимать меня с полунамёка!
— Однако, меня волнует наша заморская торговля, Шарль. — чуть скривился адвокат, — Мой корабль «Жанетта» был перехвачен нашими же корсарами возле Сардинии. Там были и твои деньги, друг мой!
— Я потерял деньги? — начал резко краснеть Первый министр, — Почему я слышу об этом только сейчас? Сколько?
— Не напрягайся так, друг мой! — успокаивающе развёл руками Файо, — Я всё тебе компенсирую из своих средств! Вести пришли вчера вечером, я потерял груз на сто двадцать тысяч рублей. Корабль-то мне вернут, а вот товар — я бы попросил повлиять на призовой суд в Марселе.
— Хорошо, Анри! — отмахнулся Талейран, успокоившись сообщением, что лично ему эта потеря ничем не грозит, — Я сделаю всё, что смогу. Однако, по новым законам мои возможности невелики.
— Мне не нравятся убытки, Шарль, они лишают меня аппетита! — поджал губы адвокат, понявший, что ему вряд ли помогут в этом деле, — Может, хотя бы ты сможешь дать мне информацию, когда и куда не сто́ит плавать нашим судам?
— Боюсь, друг мой, что отныне им надлежит ждать своего часа в портах, Анри! — грустно свёл пальцы перед носом министр, — Первый консул собирается приказать атаковать все торговые суда в Атлантическом океане от Ютландии[21] до берегов Северной Америки, в том числе и в Средиземном море.
— Что? — удивление Файо было неподдельным, — Как остановить всю торговлю? Это же вызовет войну с Россией, да Соединённые штаты не откажутся от приобщения к коалиции! Ведь это подорвёт их торговлю! А как же наши отношения с ними? А мои связи?
— Анри, неужели твои связи не выдержат такой мелочи? — хищно оскалился Талейран, — Нам нужен всего лишь год! Франция вполне обойдётся без торговли, запасы у нас есть, производство увеличивается. А вот Испания и Великобритания без поставок из-за морей не смогут воевать, они выйдут из войны, а тогда — мы будем диктовать свои условия и Европе, и Азии, и Америке! Россия одна ничего не сделает нам за это время — слишком мало времени у них будет!
— Это авантюра… — мрачно сложил руки на груди адвокат.
— Но авантюра с весьма высокими ставками, друг мой! — захохотал политик, — В случае победы величие Рима не пойдёт в сравнение с нашим. Ну а если у нас
