Моя чужая новая жизнь - Anestezya
Мои соотечественники вытерпели куда больше страданий. Да, я не такая стойкая как они. Может, если бы война случилась в моё время, я бы так же возненавидела врагов и мужественно терпела лишения в ожидании победы. Но блин, это несправедливо, что меня вырвали из моей целиком и полностью устраивающей меня жизни и забросили в этот кошмар! Разве меня можно винить за то, что я хочу жить и желательно подальше от всего, что связано с войной? Услышав в коридоре чьи-то шаги, я торопливо села, поморщившись от боли в затёкшей шее. Долбаная койка! Так и инвалидом можно остаться.
— Доброе утро, фрау Винтер, — жизнерадостно улыбнулся Шварц. — Ну что, вы подумали о том, чтобы сделать чистосердечное признание?
Я мрачно уставилась на него.
— Вы, наверное, проголодались, — как ни в чём ни бывало продолжал он. — Как насчёт кофе и бутербродов?
— Может, хватит издеваться? — буркнула я.
— Зря вы так плохо обо мне думаете, — «дружески» попенял Шварц.
Дверь снова скрипнула, пропуская солдата с подносом. Ну надо же. Похоже, действительно расщедрились на завтрак. Я почувствовала, как желудок предательски заурчал — кофе пах просто одуряюще.
— Прошу вас, — он кивнул на грубо сколоченный стол. — А пока вы завтракаете, внимательно меня выслушайте.
Я поколебалась. Это же классика — коварный немец пытается за жрачку склонить на свою сторону русскую партизанку. Но с другой стороны, он прекрасно может попытаться склонить меня и другими способами, так почему я должна отказываться от горячего кофе? Может, это последняя чашка в моей жизни.
— Как я и предполагал, ваши отпечатки нашли на фотоаппарате Ирмы, — задушевным тоном поведал Шварц. — Кроме того, вас подозревают в освобождении заложников. Сами понимаете, этого достаточно, чтобы вынести приговор.
Я невозмутимо пожала плечами.
— У меня нет весомых доказательств, что я этого не делала. Так же, как и у вас, что виновна именно я.
— Не думаю, что эта девчонка долго продержится на допросах, — ухмыльнулся Шварц.
Раз «не думает», значит, Катя пока ещё не раскололась. Значит, я могу немного потянуть время, утверждая, что не при делах.
— А вот сообщник девушки оказался не таким стойким. Он рассказал, что встречался с разведчиком. Кто бы это мог быть? Учитывая, что полицай видел в ту ночь, как стрелял мужчина в форме офицера?
— Откуда же мне знать? — я невозмутимо допила кофе. — Вы сами видели, сколько времени я проводила в штабе. Чем в это время занималась моя домработница, не имею ни малейшего понятия.
— Бросьте, Эрин, — снова улыбнулся он. — Вы влипли. Причём крупно. Есть у меня подозрения, что загадочный офицер перебежчик — ваш муж.
— Вы не можете обвинять его, основываясь на одних подозрениях, — отпарировала я.
— Завтра я привезу этого сопляка, и мы проведём очную ставку, — Шварц с вызовом смотрел мне в глаза. — Вот и проверим, подозрения это или нет. Я последний раз предлагаю вам признаться во всём, тогда умрёте без лишних мучений. Мне бы не хотелось причинять вам ненужную боль, всё-таки вы не одна из этих еврейских крыс. Хотя, как выяснилось, и не чистокровная арийка.
— Мне нечего сказать вам, кроме того, что вы ошибаетесь, — уверенно ответила я.
Как же хотелось хотя бы раз бросить в лицо «эпичное» признание, рассказав заодно, какой конец светит их Вермахту, фюреру и тысячелетнему Рейху. Но нет, так нельзя. Этот мудак ни за что не поверит, что Фридхельм ничего не знал, и немало попортит ему крови за связь с предательницей.
— Я всё равно докопаюсь до правды, — Шварц медленно двинулся ко мне.
Я также медленно отступала, пока не уперлась в стену. Масляно заблестевшие глазёнки не оставляли сомнений, что задумал этот мудила. Гадство! Никогда ещё я не чувствовала себя такой беспомощной. Даже когда Хольман пытался меня зажать, я была не так напугана. По крайней мере я могла дать отпор, да и желающих защитить хватало.
— Что, теперь ты уже не такая самоуверенная? — развязно спросил Шварц, прижимая меня к стене.
— Уберите руки, — прошипела я, пытаясь его оттолкнуть.
— А то что? — он с силой толкнул меня на койку.
Вот теперь я почувствовала настоящую панику, пытаясь отбиться от этой туши и понимая, насколько это бесполезно. Шварц с силой заломил мне руки, удерживая над головой, другой лапищей пытаясь задрать юбку.
— Я же предупреждал — со мной лучше не ссориться. Посмотрим, что ты запоёшь, когда тебя поимеет каждый солдат в этой казарме… Тяжесть его тела, боль в заломленных запястьях, мерзкие пошлости, которые он бесстыдно бормотал, довели меня до истерики.
— Отвали от меня, урод! — я продолжала отбиваться как бешеная.
— Что здесь происходит? — Шварц нехотя сдвинулся.
Господи, Вилли, как же ты вовремя! Надо сказать, братец отреагировал зачётно. Резво подскочив к Шварцу, он схватил его за шкирку и отправил в полёт до ближайшей стенки. Пока они переругивались, я сидела словно в прострации. Из этой ловушки нет выхода. Насколько я поняла, выпускать меня отсюда никто не собирается. Ладно, сейчас вмешался Вилли, но Шварц рано или поздно вернётся и выполнит свои угрозы. Я бы,
