Моя чужая новая жизнь - Anestezya

Начать новую, правильную жизнь? Пару лет назад я бы с радостью ухватилась за такую возможность. Где же вы раньше были, товарищ разведчик? Сейчас я уже не верю, что советские бойцы примут меня как свою, или что какой-нибудь особист вроде Громова закроет глаза на то, что я болталась в армии Вермахта.

Я прикинула — если откроется, что предатель Вайс, с меня по идее должны будут снять обвинения. А если я, очертя голову, кинусь бежать куда глаза глядят, это подтвердит мою виновность. И тогда они примутся за Фридхельма. Конечно, я рискую, если останусь, мало ли, вдруг что-то пойдёт не так, но мне не привыкать рисковать.

— Так что вы решили? Нужно поторопиться, — Вайс торопливо оглянулся, прислушиваясь.

— Я остаюсь, — пробормотала я, с удивлением почувствовав, что где-то в глубине души немного сожалею о своём решении.

Всё-таки мы были неплохой командой. Странной, конечно, но как оказалось, вполне надёжной.

— Как хотите, — Вайс коротко кивнул Кате. — У нас нет времени.

— Стойте.

Получается, они передадут на фронт неверную информацию. Но ведь история должна идти своим чередом. Я не раз уже задумывалась, влияет ли на что-то моё появление? Кого-то я спасла, кто-то погиб по моей вине. Но что, если я нарушу ход истории, умолчав о правильном направлении? Я не хочу гибели «своих» немцев, но также я не желаю победы Германии. Это будет настоящий трэш.

— В конверте был неверный план, — торопливо, словно боясь передумать, сказала я. — Настоящее сражение планируется под Курском.

— Откуда вы это знаете? — развернулся Вайс. — Пытаетесь в последний момент запутать следы?

— Неужели вы думали, что всё будет так просто? — вот будет весело, если они мне не поверят. — У меня нет причин вас обманывать. Если бы я топила за нацистов, я бы никогда не оказалась здесь.

— Но почему же тогда вы отказываетесь бежать? — он пристально посмотрел мне в глаза.

— Вы когда-нибудь любили, герр гауптман?

Хотя, какой он на хер гауптман? Но его настоящего звания я так и не знаю.

— Если нет, то вряд меня поймёте.

***

Я нервно поёжилась. Интересно, как быстро немцы обнаружат побег? И действительно ли прокатит версия, что я не при делах, раз Вайс себя выдал? Но с другой стороны бежать, оставив Фридхельма расхлёбывать эту кашу я тоже не смогла бы. Будь что будет.

— Дедушка, а почему на войне были предатели?

— Как тебе сказать, Аришенька… Не все люди сильные. Те, кто слабы, думают в первую очередь о себе.

— Это как Алёна, которая, когда мы поссорились с Наташей, стала дружить с ней, а не со мной, потому что у Наташки есть Барби?

— Не совсем, — улыбается дедушка. — Но в общем-то, похоже. Только те, кто предавали своих товарищей на фронте, не понимали, что предают и себя тоже. Ведь враг после победы не пощадит и их.

Дедушка погладил по голове маленькую меня и, обернувшись, посмотрел полным укора взглядом.

— Прости, — я почувствовала, как горький комок слёз мешает сделать вдох. — Прости меня…

— Тш-ш-ш, всё хорошо, — сквозь сон я почувствовала бережное объятие. — Я здесь, с тобой.

— Фридхельм… — я моргнула, пытаясь отогнать остатки сна. — Что?..

Я не смогла закончить вопрос — пришёл он меня освободить или же попрощаться навсегда.

— Предателем, которого все ищут, оказался Вайс, — Фридхельм успокаивающе погладил меня по волосам. — Ночью он застрелил часовых и помог сбежать радистке.

— Я же говорила, что невиновна, — я судорожно всхлипнула, чувствуя, как отпускает нервное напряжение.

— Я в этом и не сомневался, — он крепче прижал меня. — Пойдём скорее отсюда.

— Не так быстро, — лениво процедил Шварц.

— Майор, вы не имеете права удерживать её, — резко сказал Вилли. — Генерал полностью согласился с тем, что Эрин невиновна.

— Но задать пару вопросов я имею право, — уперся он. — Если фрау Винтер не поддерживала отношений с подпольщиками, почему же тогда они открыли дверь её камеры?

— А у вас что, на каждой двери подписано, кто из заключённых за ней находится? — язвительно спросила я. — Вайс искал эту девушку, вот и ломился во все двери подряд.

— Ну хорошо, допустим, так, — скептически протянул Шварц. — Но, получается, «гауптман» просто заглянул к вам и всё?

— А что он должен был, по-вашему, сделать? Застрелить меня?

— Почему бы и нет? Вы ведь для него враг.

— Благородство никому не чуждо, — с намёком ответила я.

— Всё-таки странно, что он бросил дверь открытой, — не унимался майор.

— Времени в обрез, кто бы стал в такой ситуации запирать обратно дверь?

— Довольно, майор, — вмешался Вилли. — Этот вопрос закрыт окончательно.

Я, наверное, битый час отмокала в ванне. Всё ещё не верилось в спасение. Я наглядно убедилась, что пора прекратить бессмысленное геройство. Вот только вся загвоздка, что оно не бессмысленное. Пусть спаслось двадцать человек. Когда закончится война, и если я к тому времени ещё буду жива, я по-любому буду рефлексировать. А так хотя бы смогу хоть что-то противопоставить недремлющей совести. Но ведь это получается самый что ни на есть эгоизм. В глубине души я знала, что делаю это не для очистки своей запятнанной дальше некуда совести.

— По-моему, вода уже остыла, — Фридхельм осторожно погладил мою руку и задержал взгляд на багровом синяке. — Я убью этого скота, — пробормотал он.

— Не стоит идти из-за него под трибунал, — я завернулась в полотенце.

— Я приготовил ужин, ты должна что-нибудь съесть.

Есть особо не хотелось, но я не стала спорить. Медленно жевала жареную картошку, всё ещё размышляя над недавними