Моя чужая новая жизнь - Anestezya
— Ну да, называется денег нет, но вы держитесь, — со злой иронией хмыкнула Эрин.
Вильгельм недовольно покосился на неё.
— Неужели вы не видите, что это конец? Можете расстрелять меня за паникёрство, но подумайте сами. Румыны разбиты, итальянцы тоже нас кинули. У нас кончается всё: еда, боеприпасы. Да, мать его, даже йод и бинты. Русским скоро даже не потребуется особо напрягаться — всё сделают голод и мороз.
— Что ты хочешь сказать? — резко повернулся к ней Файгль.
— Не сегодня-завтра Паулюс подпишет капитуляцию, и у нас остаётся два пути: или сгинуть в плену, или бессмысленно сдохнуть, обороняя проигранные позиции.
— Если я отдам приказ отступать, нас всех расстреляют за дезертирство, — устало вздохнул Файгль. — Так что, Эрин, боюсь нам предстоит сдохнуть в любом случае.
— Да кто расстреляет? Сейчас на фронте полный бедлам, тем более я же не предлагаю бежать куда глаза глядят. Можно отступить куда-то в пригород и ждать указаний генерала. Сейчас Германии нужны живые солдаты, так что можно попробовать рискнуть.
— Для этого нужно как-то выбраться из города, а наше положение сейчас, увы, больше всего напоминает осаду.
Я сидел, пытаясь переварить то, что услышал. Эрин так уверенно говорила, что фельдмаршал сдастся. Разгром румынской армии уже не был секретом, но вот то, что итальянские союзники нарушили договорённости, я первый раз слышу. Не нужно быть военным тактиком, чтобы понять, что нас загнали в котёл, который станет могилой, но то что предлагает Эрин — это безумие. А с другой стороны, сколько мы сможем продержаться, учитывая, что провизии осталось максимум на пару дней, и то если расходовать очень экономно.
— Опять этот мальчишка, — раздражённо прошипел Шнайдер, перезаряжая винтовку.
— Не стреляй, он же совсем ребёнок, — вскинулась Эрин.
— Дети должны сидеть дома, а не бродить по улицам, где идут бои.
— Подожди, по-моему, у него для нас послание, — я заметил, что он сжимал в руке какую-то бумажку.
— Ладно, чёрт с тобой, — Шнайдер отложил винтовку и кивнул Бартелю. — Прикрой меня. Вернулся он быстро, притащив мальчишку за шкирку как щенка.
— Это для нас? — мальчик кивнул.
— Что ж, посмотрим, — ультиматум был отпечатан и даже переведён на немецкий.
— Дай взглянуть, — Вильгельм подошёл ближе.
«Запутавшись в своих безумных планах, Гитлер требует взять Сталинград. Несколько миллионов немцев погибло, море крови пролито, а он продолжает требовать от вас невозможного. Вы уже месяц под Сталинградом и чего добились? Погибнут ещё десятки тысяч ваших товарищей, а Сталинград был и останется советским. Никогда русский народ не станет на колени перед захватчиком. Посмотрите, солдаты, сколько вас осталось в роте, в батальоне, в полку? Сдайтесь, пока не поздно. Всему личному составу сдавшихся войск мы сохраним военную форму, знаки различия и ордена, личные вещи, ценности, а высшему офицерскому составу и холодное оружие. При отклонении вами нашего предложения о капитуляции предупреждаем, что войска Красной Армии и Красного Воздушного флота будут вынуждены вести дело на уничтожение окружённых германских войск, а за их уничтожение вы будете нести ответственность».
— Выбрось эту мерзость, — поморщился Вильгельм.
— Что ты с ним сделаешь? — спросила Эрин.
— Ничего, — отмахнулся брат. — Дам подзатыльник и отправлю обратно.
— Подожди, — Эрин присела на корточки, пристально глядя мальчику в глаза. — Как ты смог незаметно пробраться сюда? На улицах ведь неспокойно.
— Тебе какое дело? — насупился он. — Лучше скажи, что мне передать своим.
— Канализация, — довольно усмехнулась Эрин, потрогав влажное пятно на его ватнике. — Я уверена, мелкий преспокойно разгуливает именно по этим катакомбам.
— Да какая нам разница, как он добрался сюда? — проворчал Шнайдер.
— Система охватывает и весь город и по-любому ведёт в какой-нибудь овраг или балку, которые находятся за городом. — насмешливо прищурилась Рени. — Мне продолжать или сами догадаетесь?
— Ты хочешь сказать… — недоверчиво протянул Бартель.
— Да ну нахрен, — выругался Шнайдер. — Я не собираюсь плавать по уши в дерьме.
— Ну, во-первых, скорее всего там нет дерьма, это ливневка для отвода дождевых вод, а во-вторых, идиот, чтобы спасти свою задницу, можно даже и в дерьмо нырнуть.
— Допустим, мы могли бы рискнуть, — осторожно сказал Файгль. — Но как вы уговорите мелкого паршивца показать нам дорогу? Нам даже подкупить его нечем.
Мы с Вильгельмом переглянулись, подумав об одном. Рени промолчала, понимая, что других вариантов уговорить мальчишку нет.
— Ну и чего ты стоишь, Винтер? — Шнайдер с вызовом смотрел мне в глаза. — Из нас только вы с Эрин знаете русский. Или ты предпочитаешь, чтобы она пригрозила разнести пацану башку, если он откажется нас провести?
Так я и знал, что мальчишке нельзя доверять! Вроде бы совсем ребёнок, но разве мало было примеров, как эти дети сражались против нас, проявляя мужество не меньшее чем полноценные бойцы. В лучшем случае он просто сбежал, чтобы вернуться к своим, а в худшем…
— Разделимся на группы и проверим всё, — распорядился Файгль. — Здесь столько тоннелей, какой-то наверняка выведет нас отсюда.
Нам нужно выбраться из этого города, иначе будет слишком поздно. Эрин права — не сегодня-завтра русские нас добьют. Нам не продержаться без боеприпасов и еды. Так что отступление однозначно лучше чем сдаться в плен.
— Я пойду туда, — Вильгельм кивнул на тёмный провал, в котором слышалось слабое журчание воды. — А вы проверьте вот этот.
Я с досадой подумал, что, чтобы проверить все эти лабиринты, уйдёт слишком много времени. Нужна карта. К тому же не хотелось оставлять Эрин на зелёных новобранцев, но выбора сейчас нет.
— Жди нас здесь, — я отдал Эрин свой фонарик. — Стреляй в любого, кто попробует сюда сунуться. Она неуверенно кивнула.
— Пообещай, что вернёшься за мной.
Мы оба понимали, что, может, видим сейчас друг друга в последний раз, но отчего-то казалось, что именно это наивное обещание сохранит нас для новой встречи.
— Я всегда возвращаюсь, так будет и на этот раз.
В тоннеле было, как ни странно, намного теплее чем наверху, лишь противный запах сырости наполнял лёгкие. В тусклом свете фонаря он казался бесконечным, да ещё добавляло напряжения, что в любой момент из-за какого-нибудь угла на
