Моя чужая новая жизнь - Anestezya
— Попался, Майер, — я не успела понять, откуда взялась эта тварина, но каким-то макаром Шнайдер умудрился меня сцапать за шкварник.
— Чего тебе надо? Совсем сдурел? — вяло дернулась, даже краем мысли не догоняя, что он задумал.
— Я видел тебя на берегу, что ж ты купаться раздумал? — он тащил меня назад на берег, и я начала отбиваться уже по-серьёзному. Вот же олень дестабилизированный! — Парни, по-моему, пора приучать нашего малыша к водным процедурам, — хохотнул Шнайдер, подтаскивая меня к самой воде. — А то скоро он будет вонять, как эти русские свиньи. Ну-ка помогите.
— Пусти меня, придурок! — я брыкалась, пытаясь его лягнуть, но бесполезно.
Бартель и Каспер охотно вызвались помочь дружку. Меня схватили за руки и за ноги, слегка раскачали и зашвырнули в речку, причём куда поглубже. Вот же твари, но благо я в одежде. Хотя я умела плавать, всё равно, конечно, нахлебалась воды от принудительного погружения.
— Что вы делаете? — Фридхельм, расталкивая этих борцов за чистоту, быстро шёл к воде. — Заняться нечем?
— Взял бы тогда и сам объяснил своему дружку, что надо хотя бы иногда мыться, — продолжал глумиться Шанйдер. — Или то, что он вечно грязный, не мешает вам зажиматься?
— Как и сколько он моется никого не касается, особенно тебя, — огрызнулся Винтер и протянул ко мне руку. — Пойдём, Карл.
Да хер я вылезу, пока вы все не разойдётесь.
— Малыш, тебе, может, и вымыться помочь? — лыбился блондинистый козёл. Ну всё, пора заканчивать этот цирк. Медленно закипая, я пошла на берег. Синеглазка тут же приобнял меня за плечи:
— Не обращай на них внимания. Пойдём, переоденешься в сухое.
Я не стала собачиться ещё и с ним, лишь сбросила руку. Теперь придётся исхитряться, чтобы незаметно переодеться средь бела дня. Проклятый Шнайдер, вот сдалось ему, моюсь я или нет.
— Давай, Винтер, иди, успокаивай свою принцессу, — Шнайдер всё никак не затыкался. — Или у вас Карл за мужика? Моя злость достигла того предела, когда появляется ебанутая смелость. Как бы не боялась я ввязываться в драку, но её не избежать. Если я сейчас не заткну рот этой сволочине, дальше будет только хуже. То, что начиналось с беззлобного шипперства, уже говорилось в лицо и открытым текстом. Не знаю, насколько долго я ещё тут продержусь, но пребывать в статусе убогого гомика точно не хочу.
— Шнайдер, думай, что несёшь! — рыкнула, с ненавистью глядя, как он насмешливо смотрел на меня, как бы спрашивая: «Да что ты можешь, лошара?»
— А то что? — нет, я сотру с его рожи эту глумливую улыбку. В прошлой жизни я неплохо умела обламывать таких вот норовистых говнюков.
Оттолкнув руку Фридхельма, который пытался меня остановить, я сделала то, чего от меня не ожидал никто. В том числе и я сама. Сжала пальцы в кулак и резко впечатала его в идеальный арийский нос обидчика. Он проморгал мой удар раз, но следующий, конечно же, нанести так легко мне не удастся.
— Так ты хочешь подраться, малыш? — злость вперемешку с дурным весельем вспыхнула в его глазах. Он подначивающе развёл ладони. — Ну давай.
Включать заднюю было поздно, да и злость никуда не испарялась. Никогда не умела драться, не играла с мальчишками во дворе в войнушки. Впрочем, с девочками в дочки-матери и принцесс тоже. Моя любимая детская игра была в злую колдунью. Вечно варила какие-то зелья, тыкала палочкой в воображаемых врагов с призывами «Авада кедавра» (привет от увлечения культовым Гарри Поттером). Так что не знаю, как сейчас буду валить эту тварь. Шнайдер, конечно, уклонился от нацеленного в его челюсть удара и несильно приложил меня хуком. Левую скулу обожгло болью, но я только вошла в раж. Собравшиеся вокруг нас недозрители кричали кто во что
