Санек 2 - Василий Седой
А сегодня, спустя сутки после моего ареста, меня начал допрашивать этот Билли. Здоровенный, действительно квадратный мужик, с длинными, чуть не до колен руками, похожими на бревна, и кулаками, налитыми будто перезрелые арбузы. Этот урод, когда я напрочь отказался разговаривать без адвоката, сразу пустил в ход свои кулаки, которыми молотил мне по корпусу, будто кувалдами. Хоть я и пытался как-то сгруппироваться, чтобы смягчить последствия этого избиения, у меня мало, что получалось. Да и нереально, что-либо сделать со скованными за спиной руками. Наверное, поэтому после одного из ударов в район расположения печени я просто выключился, потеряв сознание. Когда очнулся, этот урод, приподняв за волосы мою голову, глядя своими поросячьими зенками мне в глаза, прошипел:
— Ты мне, сопляк, все расскажешь, и быстро. Иначе я из тебя котлету сделаю. Наверное, зря я плюнул в эту харю, собрав во рту побольше слюны вперемешку с кровью, появившейся из-за прикушенного во время избиения языка. Очень уж взбесился этот Билли. Если раньше он бил меня только по корпусу, не трогая лицо, и только руками, то сейчас начал долбить ногами куда попало. Не знаю, как долго он меня избивал, потому что практически сразу, от одного из ударов, пришедшихся точно в подбородок, я в очередной раз потерял сознание. Сейчас, очнувшись, и слушая разговор этого Билли со своим товарищем, попутно пытаясь понять, насколько у меня все плохо с организмом, я однозначно для себя решил — если выживу, то этот Билли будет умирать долго и мучительно. Похоже, этот урод избивал меня ещё долго и после потери сознания. Слишком уж сильно болело моё тело, превратившееся действительно в подобие перекрученной в мясорубке, но ещё не жаренной котлеты.
Не могу сказать, чем бы все могло закончиться, но неожиданно я услышал какой-то безжизненный голос Стивена, который спросил:
— Кто это сделал?
Я с трудом смог открыть почему-то только один глаз и увидел Стивена, пытавшегося достать пистолет, и повисшего у него на руке мужика в гражданской одежде. Попытавшись улыбнуться, я подумал:
— Странная у Стивена реакция на моё избиение. По идее, ему молиться надо, чтобы я сдох. Он ведь не знает о моем завещании, поэтому должен думать, что весь наш с ним бизнес останется ему…
Не додумал эту мысль до конца, улыбнуться не смог, снова почему-то отключился.
Очередное пробуждение, если его можно так назвать, было гораздо приятнее прошлого. Очнулся я, лежа на белых простынях в больничной палате. Первое, что увидел, это суетящуюся возле небольшого столика, расположенного в углу комнаты, молодую, стройную, как тростинка, медсестру. У неё, наверное, были невидимые глаза на затылке, потому что не успел я её рассмотреть получше, как она развернулась, увидела, что я пришёл в себя и сказала:
— Вы, наконец-то, очнулись.
Выпорхнула из комнаты, как будто её и не было. Я только и успел, что удивиться такой её прыти, как в комнате стало тесно от набежавшего народа. Командовал здесь пухленький, весь какой-то кругленький доктор, который, казалось, секунды не мог устоять на одном месте. Он меня засыпал валом вопросов, по типу, как себя чувствуешь, где болит, не кружится ли голова и так далее, и тому подобное. С трудом я дождался небольшой паузы в его скороговорке и произнес:
— В туалет хочу, сильно.
Действительно припекло меня не слабо. Казалось, что сейчас, с минуты на минуту просто лопну от воздействия внутри живота находящейся там жидкости и всего другого ненужного.
Доктор, надо отдать ему должное, сориентировался мгновенно. Быстро вытолкал всю толпу наружу, оставив в комнате одну, гренадерского роста санитарку, которая одной рукой подняла меня, как пушинку, ловко подсовывая утку. Только во время этого её действия до меня дошло, что практически все, что у меня находится ниже пояса, конкретно упаковано в гипс.
Сделав все нужные дела, я попытался было расспросить доктора, насколько все плохо. Но тот отмахнулся и произнес:
— Все узнаете чуть позже. Пока вам срочно следует поговорить с одним человеком, ожидающим, пока вы придете в себя.
Заинтриговал меня этот врач, нечего сказать. Я видел краем глаза, когда в комнату набежал народ, рядом с дверью физиономию Майкла. И сейчас подумал именно о нем. С ним мне надо срочно поговорить, но, как оказалось, ошибся. Когда доктор выглянул за дверь и кого-то позвал, в комнату вместе с незнакомым мужиком зашёл Майкл тоже. Но говорить начал именно этот хлыщ, который мне сразу не понравился.
Разговаривать он начал как-то через губу, обтекаемо представившись членом определенных кругов, с которыми у меня возникло недопонимание. Он начал вещать, что при определённых обстоятельствах в случае, если я соглашусь выплатить некоторую неустойку за причиненные моими людьми неудобства его клиентам, все противоречия можно свести на нет и дальше спокойно жить.
Слушал я этого индюка и задавался вопросом:
— Построить подобным образом разговор сразу после того, как я пришёл в себя, это его личная инициатива или пожелание людей, которых он представляет?
С трудом дождавшись окончания его речи и пребывая в сильнейшей, всепоглощающей ярости, я, тем не менее, постарался ответить спокойно. Правда, получилось у меня это не очень. Больше моя речь напоминала шипение змеи, и я это осознавал, но остановиться не мог:
— Ты, тварь поганая, пришёл мне условия ставить? Неустойку требовать? А ты хоть на миг задумался об одной простой вещи, на хрена мне жить калекой? Не хватило у тебя ума задаться таким простым вопросом? Так я тебе отвечу, мне такая жизнь не нужна. Соответственно, и договариваться с людьми, которых ты представляешь, я не собираюсь. Рано или поздно их достанут, также, как и их семьи. У них был шанс вовремя остановиться и получить право на жизнь, но они его просрали. Смешно звучит требование о компенсации человеку, который смирился со своей смертью. Им захотелось получить неустойку? Они её получат сполна, мало точно не покажется. А теперь, когда ты знаешь, что передать своим клиентам, пошёл на хрен отсюда.
Мужик, который в начале моей речи стоял и всеми силами старался показать свою значимость, к концу этой самой речи, казалось, даже ростом стал меньше. После того, как я закончил говорить и незатейливо его послал, он попытался было что-то сказать. Но тут ему не повезло, к нему подошёл Майкл, положил свою лапу ему
