Санек 2 - Василий Седой
— Мой бизнес вам не пригодится. Мертвецам деньги не нужны. За вами и вашими родными начата охота, которая будет продолжаться до тех пор, пока в живых будет оставаться хоть один человек, принадлежащий к вашим семьям. Желаю вам удачи в вашей борьбе за жизнь. p.s. Все остановить я могу только в том случае, если мои люди не успеют убить кого-нибудь из вас или ваших родных, до момента, пока вы осознаете, что в этот раз вам с жертвой не повезло. После первой же смерти будет поздно. Моя гибель ничего не изменит. Вы все и ваши семьи гарантировано умрете.
Вот такие послания разлетелись моим врагам, по-другому их не назвать. Курьеров для доставки писем нанимали совершенно посторонние люди, случайно выбранные среди прохожих, за относительно небольшое вознаграждение. Притом делали мы это таким образом, что не засветить свои лица, гримировались. И, конечно же, мы проконтролировали отправку этих посланий и убедились в их доставке.
Одновременно с отправкой курьеров все работники офиса, включая Майкла, ушли на продолжительные, как минимум, недельные выходные. Теперь только от здравого смысла двенадцати хозяев жизни зависит, вернутся ли эти люди на работу. Не забыл я и о завещании. На случай, если всё-таки у моих противников окажется туго с этим самым здравым смыслом. Наследником своих активов, которые я скрупулезно перечислил, недолго думая, назначил советское правительство во главе с товарищем Сталиным.
Прикололся конечно. Мало ли, вдруг меня правда грохнут? Пусть потом враги удивляются, с кем дальше добро делить придётся. Ни капли не сомневаюсь, что такой человек, как Сталин, сумеет найти управу на каких-то там бизнесменов. Понятно, что это завещание пока находится в надежном месте, доступ к которому есть только у хитрого еврея, хозяина адвокатской конторы. Он и его сотрудники, в отличие от офисных работников, наоборот перешли на круглосуточный режим работы. Почему-то я ни капли не сомневался, что противники попытаются на меня воздействовать каким-нибудь, «законным» способом.
Уже на следующий день убедился, что я не ошибся в своих предположениях. Меня арестовали.
Глава 13
— Билли, ты что делаешь, дурья твоя башка? Вообще уже с ума сошёл? Ты хоть понимаешь, что с тобой будет, если ты его покалечил или убил?
— Да ничего с ним не случилось. Живой он, и почти целый. И, Энтони, ты давай прекращай ругаться, а то поссоримся.
— Да, как тебя не ругать, дурень ты бестолковый? Ты вообще в курсе, что этот парень ходит в компаньонах у Стивена-праведника? Можешь себе представить, что с тобой сделает Стивен, если с парнем что-то будет не так? Тебе напомнить, чем закончилось его противостояние с так называемым, большим боссом?
— Ты сейчас серьёзно? Вот этот сопляк — компаньон Стивена?
— Я тебе больше скажу, этот сопляк главный в их тандеме. Поэтому очень тебя прошу, не делай глупостей и оставь парня в покое.
— Да не могу я, как ты говоришь, оставить его в покое. Меня такие люди попросили его разговорить, что и Стивену не чета.
— Билли, Билли, как был ты костоломом безмозглым, так и помрешь дураком. Ты сейчас говоришь о тех людях, которые прячутся чуть ли не по подвалам, боясь на свет показаться? О тех, по ком за последние дни уже полтора десятка раз неизвестные стрелки промахнулась? Билли, ответь, а где ты сам будешь прятаться и родных своих спрячешь?
— От таких стрелков, которые только и могут, что мазать, и прятаться не нужно. Это же надо так опростоволоситься, над ними вся Америка смеяться будет.
— Да, дружище, все ещё хуже, чем я думал. Тебе не приходила в голову простая мысль, что стрелки могут специально мазать, чтобы донести до целей определенную мысль?
Все вышесказанное до меня доносилось, как сквозь вату. Сейчас, очнувшись, я обнаружил себя лежащим на полу со все так же скованными за спиной руками и разливающейся по всему телу болью, сводящей с ума. Голова раскалывалась и кружилась, будто во время сильнейшего бодуна. Тело ломило и болело, как пропущенное через мясорубку. Тем не менее, я смог удержаться и не показать виду, что пришёл в себя. Очень уж значимый разговор довелось подслушать и сделать определенные выводы.
— Ребята начали действовать, как было договорено, и похоже, неслабо напугали моих противников, раз они закрылись по подвалам. Посмотрим, насколько им понравится подобная жизнь, и как надолго их хватит. Хреново, что меня ломать начали, пытаясь выяснить, кто это с моей подачи так резвится на просторах страны, стреляя в уважаемых людей. Решили, наверное, что все это можно остановить, получив от меня информацию об исполнителях. Правильно, кстати решили, но просчитались. Я скорее язык себе откушу, чем начну говорить. Нет, я прекрасно понимаю, что разговорить можно любого. Вопрос только в затраченном времени, но этого самого времени особо у моих мучителей нет. Я тоже это понимаю, поэтому и держусь изо всех сил. Сейчас, подслушав чужой разговор, тем более буду держаться до последнего. Должны же эти дятлы понимать, что эти промахи до поры до времени, и все может закончиться плохо. Ну, а если не поймут, или не захотят понять и продолжат начатое, значит, я проиграю не только войну, но ещё и жизнь.
Однозначно сейчас для себя решил, если выживу — отложу все дела в сторону и плотно займусь двумя вещами. Первое —это мой интернат, где учатся, получая пока только обычные знания будущие телохранители, убийцы. Второе — создам школу снайперов. Больше подобных ошибок с моей стороны не будет. Любая падла, посмевшая косо смотреть в мою сторону, должна знать о том, что сама она сдохнет гарантировано. И не только она, а ещё и родню с собой на тот свет прихватит. Поэтому буду развивать эти два направления, что есть сил. Не дают мне времени стать сильным, значит, надо кардинально менять вектор приложения сил.
Мысли о будущем, если оно у меня будет, плавно вернулись к настоящему. По большому счету, после моего ареста, благодаря мгновенной реакции адвокатов, я не ждал каких-то кардинально действий от сотрудников, работающих в участке, куда меня доставили. Всё-таки, какие-никакие законы в этой стране есть, поэтому и ответственность должностных лиц за свои действия должна присутствовать. Надо сказать, что первые сутки меня не трогали. Дёрнули на допрос, где я категорически отказался о чем-либо разговаривать без адвоката, и на этом все. Потом через некоторое время
