Медведев. Книга 2. Перемены - Гоблин MeXXanik
Воевода сделал короткую паузу будто давая время осознать правду.
— … Илья бы вас даже не подпустил к себе. Не вышел бы. Не показал своих подруг. Ни слова бы не сказал. Водяные на редкость молчаливые существа. Они даже убивают тихо, бзе единого звука.
От этих слов я замер. Даже спина выпрямилась словно сама по себе. Я медленно повернул голову к воеводе. Он же, как ни в чём не бывало, продолжал глядеть вперёд, руки уверенно держали руль. Будто делился сведением, а не предупреждением.
— И если бы вы ему там не пожали ладонь, — продолжил он, не сбавляя тона, — не скрепили по правилам договор, он бы завтра уже и не вспомнил, что вы приходили. Не счёл нужным.
Он помолчал, потом скосил на меня взгляд и, чуть хмыкнув, добавил:
— К слову, ловко вы это придумали, князь. Пристроить его на уважаемую человеками должность. Он ведь и впрямь хочет командовать людьми. И отказать вам не смог. Даже если бы хотел. Когда тебе протягивают руку — и предлагают такой заманчивый пост… тут уж не отвертишься.
Я не ответил. Только кивнул медленно, принимая сказанное как есть. За окном всё шло своим чередом: мокрая дорога, приглушённый свет, дыхание машины. А внутри оседало понимание, что сегодня всё было куда тоньше, чем я сначала подумал. И что этот самый «миролюбивый дядька» вполне мог бы превратиться в нечто совсем иное — если бы я не нашел верных слов.
Машина выехала из леса и плавно свернула в объезд города.
Я молчал немного, вслушиваясь в ровное гудение мотора, а потом обратился к Морозову:
— Думаете, он справится? На новой должности?
Воевода хмыкнул, будто давая себе время на ответ. Потом кивнул:
— Думаю, у него хватит зубов, чтобы перегрызть сеть, если надо.
Я усмехнулся краем губ. Образ был яркий. Но Морозов не остановился. Продолжил, спокойно, как человек, знающий, о чём говорит:
— И с людьми он поладит. Особенно с нашими. У нас ведь не только приказами управляют. Тут нужно… с понятием. А он не один. Русалки рядом будут. Всегда при деле, улыбаются, щебечут, как они это умеют. Людей разоружают не магией, а манерой. Парни от них хмелеют, даже не пробуя алкоголя. И если такая к кому подойдёт, да скажет тихо, почти шёпотом: «не бери мелочь, пусти её жить» — никто не ослушается. Весь улов за борт скинут.
Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, а потом добавил, чуть понизив голос:
— Тут другое дело, князь. Сложнее. На должности начальника рыбохраны уже назначен человек.
Я слегка нахмурился, но не перебил. Воевода продолжал, сдержанно, без нотаций:
— Это государева служба. По уставу кандидатуру предлагает князь. Но утверждают — Совет. Большинством голосов. А там, вы же знаете… кто за Илью проголосует?
Я молча кивнул, глядя во тьму за стеклом, где поля медленно сменялись редкими огнями далеких деревень. Там, где кончалась земля — начиналась политика. А в ней, как ни странно, всегда требовалось больше осторожности, чем даже в разговоре с водяным.
— И что за человек на должности? — нахмурился я, скользнув взглядом по потемневшей полосе дороги.
Воевода криво усмехнулся, как будто проглотил что-то неприятное, но не смертельное. Пожал плечами с таким выражением, словно не знал, с какой стороны к вопросу подступиться.
— Курносов, — сказал он наконец. — Про таких говорят — ни рыба, ни мясо.
Замолчал, как будто сам себе не верил, но потом всё же продолжил:
— Особо не отсвечивает. Оклад получает, сидит в своей конторке и, если честно, носа оттуда не высовывает. Пару раз мы виделись с ним по делам. Ни резок, ни глуп. И в этом-то вся его беда. Вроде бы не придерёшься, а с другой стороны — без пинка от стула не оторвётся. Не инициативный, не острый, не сердитый. Ему бы только бумаги подписывать да печать ставить. Без характера человек, без стержня.
— Понятно, — кивнул я. — Что-нибудь придумаю. Всё равно Илье сперва нужно через Синод пройти. Зарегистрироваться, легализоваться, на учет встать…
Я говорил спокойно, без нажима, но мысль в голове уже оформилась.
— Но вы правы, — продолжил я. — Прежде чем двигать кого-то на должность, надо узнать, кто её сейчас занимает. Что за человек, чем живет, на что надеется.
Морозов повернул ко мне голову — не резко, но внимательно.
— Хотите его подсидеть? — спросил с прищуром. В голосе не было упрёка. Скорее интерес.
Я чуть усмехнулся.
— Любому человеку надо занимать место, которое ему подходит, — заметил я негромко. — Если он тёплого кресла держится, а душа у него в другом месте, значит, и не его это должность вовсе.
Вздохнул, а потом, как бы между делом, добавил:
— Я сделаю Курносову предложение, от которого он не сможет отказаться.
Морозов хмыкнул. Без смеха, но с пониманием.
— Загадками говорите, князь, — протянул Морозов и наконец немного расслабился. В плечах ушло напряжение, голос стал мягче.
Мы ехали по трассе. Возвращение шло быстрее, чем путь туда. Или так казалось после разговора, после непростых встреч. Дорога будто сама стелилась под колёсами.
Когда въехали на территорию поместья, фонари у ворот вспыхнули и мигнули, будто приветствуя. В тот же момент через дорогу перебежала лисица. Рыжая, лёгкая, с аккуратным хвостом, будто вышедшая из старой сказки. Она мелькнула на фоне деревьев, и на мгновение мне показалось, что я уже видел её. В день, когда направлялся принимать пост в Совет. Или это и впрямь была та же самая.
Она не задержалась. Молча нырнула в лесную тень — и была такова. Как будто её работа заключалась лишь в том, чтобы напомнить: ты всё ещё здесь. Всё по-настоящему.
Я вышел из машины. Воздух был свежий, прохладный, насыщенный запахами скошенной травы и сырой от тумана земли. Я вдохнул глубже, давая себе пару секунд просто постоять.
Дверь за спиной хлопнула. Морозов по привычке цепко оглядел двор. Один из дружинников вышел навстречу, чётко подошёл и коротко отчитался:
— Всё спокойно, воевода.
— И слава богам, — кивнул Владимир.
Я поднялся по ступеням, вошел в дом. Гостиную встретила меня мягким светом и теплом. В камине трещали поленья.
На столике в углу стоял чайник. А
